– Твою мать! – заорал губернатор так, что Гуров чуть не оглох, а его голос разнесся по всему кабинету. – Сейчас позвоню! А с директора интерната башку сниму собственными руками!
Пока Гуров разговаривал с Романовым, Кедров в голос орал на директора интерната за то, что тот не обратился к ним, когда выяснилось, что дети пропали, но, выслушав ответ, осел в кресле и трясущейся рукой пытался положить трубку на рычаг, но никак не мог попасть.
– Афанасий Семенович! Что еще случилось? – окончательно разъярился Гуров.
– Лев Иванович! Оказывается, когда ему доложили, что никого из Батюшкиных нет на месте, он позвонил полковнику Сафонову, а тот ему приказал шуму не поднимать, заявление в полицию не писать и родным не сообщать, объяснив это тем, что жрать захотят, сами обратно прибегут, – растерянно глядя на Гурова, сказал Кедров. – Причем звонил он в присутствии всего педсовета, который он срочно собрал, когда исчезновение детей обнаружилось.
Гуров не то чтобы успокоился, просто его гнев приобрел другую форму и из состояния неуправляемого бешенства перетек в холодную, рассудочную ярость. Да, изначально он не хотел посвящать Стрелкова в то, какую мразь тот привез в город, чтобы посмотреть, как Сафонов будет себя вести и что делать, но то, что он узнал, не оставляло ему выбора. И выход из этой ситуации был только один, хотя в детали Лев решил Геннадия все-таки пока не посвящать. Рано!
– Афанасий Семенович, соедините меня, пожалуйста, с Геннадием Архиповичем, – попросил он каким-то звенящим, металлическим голосом.
– Да-да! Конечно! – мелко-мелко закивал тот.
Но, набирая номер, он постоянно путался в цифрах, а потом все-таки умудрился набрать и передал трубку Льву Ивановичу, но тот поставил телефон на громкую связь и, когда Стрелков ответил, сказал:
– Гена, это Гуров.
– Привет, Иваныч! С приездом тебя! Уже успел что-то узнать?
– Скажи, для тебя будет новостью, если я скажу, что твой родственник – такая мразь, что я даже слов подобрать не могу? – бешеным голосом спросил Гуров.
– Та-а-ак! И что этот придурок натворил? – не предвещавшим ничего хорошего голосом спросил Геннадий. – Я тебя знаю, ты зря лютовать не будешь!
– Знаешь, в моей голове это не укладывается, должно быть, в силу собственной недоразвитости или непрофессионализма, – ответил Гуров. – В подробности тебя Афанасий Семенович посвятит, некогда мне сейчас этим заниматься. А вот то, как Сафонов умудрился с такими скудными умственными способностями и хамскими замашками стать заместителем начальника управления, будет предметом моего отдельного с тобой разговора! И мало тебе не покажется! Это я тебе твердо обещаю! Когда Стас узнал, что он тут замом Кедрова стал, то до того обалдел, что даже выругаться связно не смог! Как ты вообще додумался этого подонка сюда на работу затащить? У него же на лбу крупными буквами написано, что он распоследняя сволочь?
– Я?! Затащить?! – ошеломленно воскликнул Стрелков. – Иваныч! Да этого и близко не было! Мне жена месяц мозг выносила, умоляла, чтобы я помог мужу ее сестры! Достала так, что я согласился!
– Ну, с ней ты сам будешь разбираться, но почему замом к Кедрову? – не унимался Гуров.
– Так он же полковник, а место зама как раз вакантным оказалось, – объяснил Геннадий. – Но я его предупредил, чтобы вел себя тише воды ниже травы.
– Поздравляю! – издевательским тоном сказал Лев. – Он все сделал с точностью до наоборот!
– Да что он натворил? – уже в голос заорал Геннадий. – Чую я, что он в такое дерьмо вляпался, что ему и названия-то не подобрать!
– Стал под Кедрова копать, – объяснил Гуров. – Я не знаю, что он людям от твоего имени наобещал, но сумел перетянуть на свою сторону часть офицеров, и в управлении произошел раскол. Чему же удивляться, что в городе такой бардак, если полиция не работает, а интриги плетет!
– Чего?! – взревел Стрелков. – Ну, я эту суку собственноручно в его же дерьме и утоплю! Он что себе думал? Что, если меня один раз уговорили ему помочь, то он теперь может, прикрываясь моим именем, вытворять все, что его задняя нога захочет?
– И с ним, и со своей женой ты будешь сам разбираться, – остановил поток этого красноречия Гуров. – А сейчас я тебе хочу сказать только одно: если я рожу твоего родственничка еще хоть раз увижу, причем даже не в самом управлении, а просто рядом с ним, то развернусь и уеду! И никто! – отчеканил он. – Надеюсь, ты понял, о ком я говорю? Так вот, никто никакими приказами меня сюда не загонит! Потому что я и его пошлю далеко и навсегда! С меня станется!