“Все предшествовавшие движения были движениями меньшинства и в интересах меньшинства. Пролетарское же движение есть самостоятельное движение огромного большинства в интересах подавляющего большинства”.
Это было правильно и для Парижской Коммуны. Первым делом революционного режима было ознакомление с результатами всеобщего избирательного права. Выборы, проведенные при условиях неограниченной свободы, дали почти во всех округах Парижа громадное большинство коммун. Было избрано 65 революционеров и 21 из оппозиции, из которых 15 отъявленных революционеров и 6 радикальных республиканцев гамбетитского толка. 65 революционеров представляли все существовавшие в то время течения французского социализма. Как ни боролись они между собой, но все же не прибегали к диктатуре друг над другом.
Режим, укоренившийся в массах, не имеет ни малейшего повода посягать на демократию.
Насильственные акты неизбежны, если совершается насилие с целью подавить демократию. На насилие всегда отвечают насилием.
Но строй, имеющий за собой массы, будет употреблять насилие не для уничтожения демократии, а для ее защиты. Уничтожить всеобщее избирательное право, надежнейшее основание, источник колоссального морального авторитета было бы с его стороны ни чем иным, как самоубийством.
Следовательно, диктатура как уничтожение демократии могла бы возникнуть только в исключительных случаях, если необыкновенное стечение благоприятных обстоятельств даст пролетарской партии возможность захватить политическую власть, хотя большинство населения не только не на ее стороне, но даже враждебно ей.
Подобная случайная победа едва ли возможна у народа, прошедшего в течение десятков лет политическую школу, партии которого приобрели определенный, прочный характер. Подобный захват власти уже один указывает па очень отсталые социальные условия. Ну, а если всеобщее избирательное право выскажется против социалистического правительства, должно ли оно будет склониться перед волей народа, как это мы требуем от всякого правительства и продолжить борьбу за государственную власть на основе демократии, или же свергнуть демократию, чтобы укрепиться самому.
Какими средствами диктатура может удержаться у власти вопреки воле большинства народа?
Два пути имеются для этого: путь иезуитизма и путь бонапартизма. Мы уже говорили о государстве иезуитов в Парагвае. Колоссальное духовное превосходство над организованными ими беспомощными туземцами — вот средство, при помощи которого иезуиты утвердили свою диктатуру.
Но может ли социалистическая партия в европейском государстве достигнуть такого превосходства? Это совершенно немыслимо. Конечно, пролетариат в своей классовой борьбе духовно возвышается над другими производящими классами, мелкой буржуазией и мелким крестьянством. Но одновременно и у последних растет интерес и понимание политической жизни. Расстояние между этими классами никогда не уничтожается.
Наравне с классами физического труда растет также слой интеллигентов, слой, становящийся все многочисленнее и необходимее для производственного процесса, в интересах которого приобретение интеллигенцией знаний, выучки и развития.
Этот слой занимает промежуточное положение между пролетариатом и классом капиталистов и непосредственно не заинтересован в капитализме. К пролетариату он относится с недоверием, считая его еще не созревшим, чтоб взять свою судьбу в собственные руки. Даже лица просвещенных классов, как, например, социалисты-утописты, бывшие искренними борцами за освобождение пролетариата, в начальный период классовой борьбы относились отрицательно к рабочему движению. Но это тотчас же изменяется, как скоро пролетариат своей борьбой начинает проявлять признаки зрелости. Доверие же к пролетариату социалистически настроенной интеллигенции не следует смешивать с доверием, проявленным с 4 августа 1914 г. либералами и центром и даже самими правительствами Германии к правительственным социалистам. Источник первого коренится в убеждении, что пролетариат уже достиг зрелости, чтоб освободить себя своими собственными силами, доверие же второго рода объясняется тем, что социалисты не относятся уже с такой серьезностью, как раньше, к освободительной борьбе пролетариата.