Содержание
Предисловие.
Часть 1.
Глава 1. Добро пожаловать в никуда.
Глава 2. Побег.
Глава 3: Новая ступенька.
Глава 4: На поверхности.
Глава 5: Переломный момент
Глава 6. Что дальше?
Часть 2.
Глава 1: Приятная рутина.
Глава 2: Служебный долг.
Глава 3: Другие земли.
Глава 4: Три армии.
Глава 5: Все решится здесь.
Глава 6: И засияло солнце.
Предисловие.
Как известно, история не терпит сослагательного наклонения. Но всегда любопытно хотя бы примерно узнать – чтобы было, если бы все пошло по-другому? Допустим, что если дать волю борцам за социальную справедливость? Эта книга попробует ответить на поставленный вопрос в несколько нестандартной форме. Мы увидим мысли случайного человека, непосредственно живущего в Коммунистических Штатах Америки, под господством Феминизм-Коммунистической Партии, или проще – ФемКома. И так, поехали.
Часть 1.
Глава 1. Добро пожаловать в никуда.
Полупустые полки, большая очередь, антисанитария. Все уже привыкли к подобному раскладу. Никто не шикует, хлеб за десять временных ассигнаций стал самой стандартной покупкой. Не буду говорить про других, но с зарплатной в пятьсот врем-ассиг живется впроголодь. Давно уже не ел мяса, практически забыл его вкус. Стоило прошлому президенту провести демилитаризацию населения, так все и покатилось под откос. До сих пор помню как происходило это безумие, как людей лишали защиты, уверенности в завтрашнем дне. Сначала предлагали сдавать оружие добровольно, возвращая в двукратном размере его стоимость. Наивные… после смены валюты доллар объявили «пережитком прошлого», обменять его на врем-ассиги нельзя, так и валяются теперь купюры наравне с обрывками газет. После большой демилитаризации добровольцев началась вторая стадия – сдача оружия под угрозой смерти. Не сдал – объявлен врагом государства. Полицейских же наоборот вооружили до последней ниточки на форме, снабдили бронежилетами, увеличили их численность втрое. О защите своих прав можно смело забыть. Десять врем-ассиг… Пятьдесят буханок на одну зарплату… Чую, у девятерых людей впереди меня с финансами положение не лучше, судя по заштопанной одежде. И главное, высказаться теперь нигде и нельзя, на улицах часто попадаются стукачи, а интернета как такового не стало. Вместо него теперь государственный портал ФемКома и социальная сеть «Товарищ», в которой за каждым ведется слежка. Взбрело же в голову прошлому президенту построить новый коммунизм и поставить на свое место генсека Мидлстоун. Фемком, в чем же его особенность? Как все мечтали, женщины теперь работают наравне с мужчинами, служат в армии наравне с мужчинами, идут на госдолжности наравне с мужчинами. Только продуктивности это не прибавило, от квотированной девушки на кирпичном заводе толку мало. Пять человек впереди. Всего лишь пять человек. Прямо позади худощавый мужчина лет сорока, типичный, как их там раньше называли, «Хипстер». Всегда недолюбливал этих деревенщин. Что вольешь им в уши, то и слопают не задумываясь. Прям как дождевые черви. Хоть в одном повезло, не учитывают вес хлеба, хапай буханку побольше и радуйся, что достанется лишний ломтик. Три человека впереди, один из покупателей грызется с кассиром.
Покупатель:
- Как это стоит двенадцать врем-ассиг? На ценнике же только десять!
Кассир:
- Женщина, покупку оплачивать будете или как?
К слову, азиатская девушка, едва достигшая совершеннолетия, слабо тянет на статус женщины.
Азиатка:
- Это беспредел! Как вы можете так легко менять цену?
Хипстер:
- Товарищинесса, как же ты не понимаешь – коммунизм требует некоторых компромиссов. Скоро деньги вообще не понадобятся, каждому будут давать по потребностям. Неужели хочешь бездумного потребления как в прошлом?
Азиатка:
- Тогда мы хотя бы не голодовали, еда была в изобилии.
Хипстер:
- Сплошные химикаты, ничего натурального и полезного, едой даже назвать стыдно!
Азиатка:
- Раньше было лучше! Зачем вообще нужен этот чертов ФемКом?!
Не завидую ей. Открытая критика власти не кончается ничем хорошим.
Кассир:
- Алло, полиция, враг народа на Энгельс Стрит, магазин «Джоконда», осквернение священного ФемКома.
Повяжут девушку как миленькую. А что бывает с заключенными дальше – никто не знает. Известно только то, что арестованных больше никто никогда не видит. Зашел купить хлеб называется. Несчастная буханка за двенадцать под мышкой, солнце скрыто за облаками, лишь подчеркивая всю серость нынешнего Денвера. Небоскребы не ухожены, дороги в грязи, некоторые дома опустели. Автомобили в городе стали редкостью, мало кто способен содержать даже самую неприхотливую развалюху, что уж говорить про новье. Интересно, в каком состоянии сейчас шестое авеню? Хотя, фиг с ним, пятьдесят второе еще относительно спокойное и ладно, в дом не залезут. Радует, что автобусы не отменили, не на своих затертых двоих чапать. Плеер в кармане валяется как бесполезный мусор. Выменять у кого-нибудь бы пару гелевых ручек на рабочие наушники, ух было бы здорово, а то поездки в скрипящем автобусе без музыки нагоняют уныние. Везде безразличные лица, живущие сами не зная зачем, лишь слепо следуют указам и стараются выжить. Разве общество всегда было таким? Разве всегда народ был таким тихим и забитым как скот? Сомневаюсь. Не хочется идеализировать прошлое, но бьюсь об заклад, что по сравнению с нынешней жизнью был рай на земле. Хм, странная толпа женщин за окном, неужели очередное избиение сексиста? Только вряд ли старик мог как-то ущемлять их права. Да уж, на восемьдесят втором авеню подобное часто происходит. Но для пятьдесят второго такие выходки не характерны. Похоже, и тут кончилось время относительной безопасности. Проблемы проблемами, а под конец выходного дня лучше выспаться как следует. Многоквартирный дом ближе к пригороду, третий этаж, слегка пожелтевшие обои. Квартира, милая квартира. Ломоть хлеба как и всегда жестковат, узнаю государственную пекарню. На десерт вода из-под крана, а ля диета. Узнать бы точный час, да батарейки в часах приказали долго жить. Хотя чего я правда, новости начинаются в одно и то же время, вернее сказать, жиденькая подлива из пропаганды. Голос диктора подобран, конечно, удачно: бархатный, мягкий, убедительный. Так и хочется пригласить на чашечку чая. С мышьяком, разумеется. Вот и начался эфир:
- Здравствуйте, дорогие товарищи, агнецы священного ФемКома! В эфире вечерние новости. Смотрите в данном выпуске: «Онтарио наш», канадцы единолично проголосовали за присоединение провинции Онтарио к Коммунистическим Штатам Америки, министресса обороны опровергает слухи о присутствии американских войск на территории провинции, подъем канатной и мыльной промышленности на полтора процента, страдания народов Европы от переизбытка еды, народ в прямом смысле сходит с ума от изобилия, психиатрические клиники переполнены, дружба мышки Юджина и удава Лесси, все пикантные подробности. А так же смотрите сразу после программы документальный фильм «Мужчины не совсем люди: Тайны однополой любви».
«Мужчины не совсем люди», переизбыток товаров… Они серьезно? Впихивают в головы мусор, любезно поданный на блюдечке. И, как ни смешно, народ с радостью его жрет, отстаивает, защищает эту кучку отходов правды. И нигде ни слова про массовые аресты, повышение цен, беззаконие, коррупцию. Америка, как же ты докатилась до такого? Вернее даже, экс-президент Борбон, зачем ты привела страну к этому? Что тобой двигало? Благие намерения? Влажная мечта создания идеального мира? А думать кто учил? Чем ты думала когда изолировала штаты от остального мира? Судя по стемневшему небу, пора ложиться спать. Матрац, конечно, немного колет торчащей пружиной, но не беда, уже привык. Одно утешает – в том матрасе пружина торчит не просто так, спрятан хромированный револьвер калибра триста пятьдесят седьмого, уж слишком ценная находка, пусть и имеет три патрона. Возможно, когда-нибудь сослужит добрую службу. Спать пора. Вокруг тихо. Выстрелы на улице? Рассвет? Выстрелов слишком много, судя по звукам калибр далеко не один… не похоже на стандартную казнь особо буйных. Неужели зачистка района? Но зачем? Стоп, на зачистку не тянет, явно есть сопротивление. Восстание? А уже начал подумывать, что я один из единиц, кто еще имеет свое мнение и не разоружился. Отсидеться или на свой и страх и риск поглазеть на это зрелище, рискуя оказаться фаршированным свинцом сверху до низу? Затаиться логичнее, но что если это все-таки зачистка? В теории, если у кого-то из гражданских остался ствол, просто так свою жизнь не отдаст, станет сражаться до последнего. Так, надо отбросить бредни и мыслить логически. С восстанием все очевидно, цели обоих понятны. А какой толк делать зачистку? Разве что только тут могут прятаться целые оппозиционные семьи. А что, край города для этого вполне подходит. Если зачистка, надо валить, если восстание, отсидеться. Но дай ка подумаю. Если его подавят, что вполне вероятно, район в целях безопасности скорее всего зачистят, так уже было в Бейкерсфильде. Если же каким-то чудом все получится, то неизвестно что будет при новом режиме. А может вообще зря волнуюсь? Хотя не зря, к очагу боя вон несется кустарно бронированный грузовик, уж точно не ФемКомский. Дело дрянь, все серьезно. Что же, держаться тут не за что. Халупу с плесенью найти всегда успею, опустевших домов навалом, особенно в некогда населенном частном секторе. Еды кран накапал, если идти, то натощак, а дальше как повезет. И, пожалуй, револьвер прихвачу, бросать такую вещь глупо, хоть за ношение и полагается казнь на месте. Трудно уже вспомнить закон с более-менее адекватным наказанием. Разве что за два опоздания всего лишь штраф в двести врем-ассиг. Такс, на улице снова гробовая тишина, прохожих нет, техника не гудит. Странно все это. Слишком странно. Так стоп, гул того самого грузовика оппозиции, направляется прямо в мою сторону. Засяду ка в ближайшей канаве, на всякий случай, мало ли. Весь кузов агрегата в решето, бронепластины, если так можно назвать куски листового металла, местами отвалились, одно из шести колес спущено. Интересно, где же другие люди? Может это все выжившие? Хотя не был бы так уверен. Если эти люди несколько лет скрывали небольшой оружейный склад, а уж он точно есть, судя по разнообразию хлопков от мало до велика, то спрятаться в полупустых домах им не составляет труда. Бандуры не видно, шагов не слышно. Была не была – вылезу. Черт, прямо в сантиметре от меня! Чуть ниже, и все, убила бы Влип. По уши влип.