Дима был не совсем обычным игроком. Начинал игру он вполне спокойно и рационально, а потом его заносило. Будто приоткрывалась некая дверца, за которой пряталась истинная сущность этого очень привлекательного мужчины. В нем была тщательно завуалированная бесшабашность, которая порой проявлялась в дерзких, но продуманных ходах, нечто, что было способно при определенных обстоятельствах перейти любые установленные рамки и пойти в своем желании выиграть до конца, невзирая ни на какие препоны. И оттого, что игроком он был сильным, эта бесшабашность, эта подспудная удаль делала его чрезвычайно опасным. Но в то же время в нем было и благородство, хорошо усвоенные понятия того, что спортивно, а что не спортивно. Он мог дать фору противнику, который проигрывал, лишь для того, чтобы поединок не был вялым и партнер мог получить еще шанс. Все это в Диме было перемешано спонтанно, хаотично и потому настораживало меня.
Может быть, именно из-за этих его качеств я вела себя с ним немного заторможенно. Мы встречались уже больше недели, но дальше партий в бильярд, в которых мы оба лидировали с переменным успехом, дело не двигалось. Дима несколько раз приглашал меня в усадьбу, а я, в свою очередь, под разными благовидными предлогами отказывалась. Почему? Этот вопрос я частенько сама себе задавала. Ведь для меня не было секретом, что я ему откровенно нравлюсь. Во всяком случае, показывал он это весьма недвусмысленно. Так что же? Хочу ли я сблизиться с ним? Скорее нет, чем да. Безусловно, Дима был очень мил и предупредителен. Иногда создавалось впечатление, что он само очарование. Но… В то же время что-то было в нем, что останавливало меня, и этому я пока не могла дать объяснения.
Хотя… Может быть, причина в другом? В таинственном незнакомце, которого я видела мельком, но чей образ не выходил у меня из головы. Нет, надо бы заняться делом, а то я и вправду придумаю себе со скуки романтическую любовь, прямо как юная школьница! Но… Мой внутренний голос неожиданно подал о себе весть. Он стал мне нашептывать, что настоящая любовь приходит по-разному. И нам не дано предугадать, когда и как именно… Например, Жан Рено увидел свою будущую жену на улице и остановился, сраженный той самой стрелой Амура… А потом опомнился, догнал красавицу, и познакомился, и даже с ходу сделал ей предложение.
И что из этого следует?
Не знаю, не знаю, — развязно ответил мой внутренний голос. — Не торопи событий, детка. Может быть, и ничего. А может быть, и что-то.
Вот и говори после этого сама с собой!
Вот так, развлекаясь мысленными диалогами, я перебирала платья в шкафу, раздумывая, что мне надеть на вечернее рандеву с Димой. Точнее, на деловую встречу. Вчера он сказал, что у него есть серьезный разговор, связанный с моей работой. Дескать, он давно ищет человека, который мог бы не только хорошо писать, но еще и обладал аналитическим складом ума. Он уверен, что пришло время прояснить некоторые моменты в истории усадьбы. Вот это, пожалуй, меня заинтересовало. Ведь журналистика — это не профессия, это, как сказал Женя, диагноз. И Дима запустил верную наживку. Дело в том, что сама усадьба привлекала меня необыкновенно. Да что там привлекала, она притягивала с невероятной силой, и я, точно старая гончая, почуявшая запах дичи, чувствовала, что там есть нечто, тщательно скрываемое до сих пор ее обитателями. В ней была тайна. И я до дрожи в коленях хотела ее раскрыть. Но в то же время мой внутренний голос, эдакий оплот благоразумия моего «Я», советовал мне держаться от этого дома как можно дальше. И ему в унисон вторил самый главный инстинкт. Инстинкт самосохранения.
С первого взгляда, как только я увидела этот дом, я почувствовала необъяснимое очарование старинного здания. Оно завораживало и манило меня. И я кожей чувствовала особую, можно даже сказать, таинственную ауру, окружавшую дом. Я не сомневалась, что здесь спрятана не одна фамильная тайна. А после рассказа Ксении о том, что хозяин усадьбы, возможно, убил свою жену и теперь она в виде призрака является новым обитателем, только утвердилась в своих предположениях. И, конечно, как журналисту мне хотелось раскопать истину, а потом сделать сногсшибательный материал. С другой стороны… Я, наверное, как никто другой знала, что не следует будить спящую собаку и иногда некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми.