Я не успела ничего ответить, как он с жаром продолжил рассказ. А я изо всех сил вцепилась в дверную ручку.
— Так вот, у него тут любовь несчастная приключилась. И чуть он тут не помер.
— В каком смысле? — спросила я, ошарашенная тем, что отец вообще бывал в этих местах.
— Актрисочку он одну любил. Сильно любил. Я тогда при Доме творчества краеведческим отделом заведовал… И любовался…
— Что?
— На них. Они светились оба. У нее здесь дом, вот он и уходил к ней частенько. А в Доме творчества картину писал…
— Какую?
— Саму усадьбу и графиню, которая тонет в болотах.
— А почему он решил ее написать?
— Ну я ему рассказал эту историю. Это ж ежу понятно, куда труп можно было спрятать. Только на болота и отнести… Он весь впечатлился… И стал писать.
— Поэтому и с актрисой расстался?
— Нет… Там другая история… Он мне как-то по пьяни признался, что хотел было жениться на ней… жить вместе… А не выходит…
— Почему?
— Дочь встала на дыбы. Никак не хотела, чтобы отец еще раз женился. Он потому и приехал сюда, чтобы побыть с актрисой… Да никак не мог смелости набраться, чтобы ей сказать, что не станет жениться. Из-за дочери. Очень он переживал из-за этого.
— А что за актриса? — сдавленным голосом спросила я, хотя уже знала, какое имя он назовет.
— Не помню. Знаю, что в те годы она была очень известна. Но точно помню другое. Видимо, он ей все же рассказал, потому что однажды я ее встретил у озер на болотах… У нее такое лицо было, что я испугался, как бы она чего с собой не сотворила.
— Спасибо вам, — пробормотала я плохо слушающимися губами. — Мне пора.
ХУДОЖНИК И АКТРИСА
Я вышла на улицу. Колени тряслись, и ноги с трудом меня слушались. «Видно, нога еще недостаточно зажила», — успокаивала я себя, хотя и понимала, что травма здесь ни при чем. Меня подкосило то, о чем поведал мне краевед. Мой отец… Он выбрал единственную женщину, которую я была бы рада видеть рядом с ним… Но почему? Почему он так поступил? Мог ведь познакомить нас… Хотя… да, мне ведь русским языком сказали — из-за меня. Дескать, я встала на дыбы. Мысли у меня путались, и я, с трудом передвигая ноги, дошла до машины.
Я села в машину и задумалась, не в силах переварить услышанное. Надо же, какие дела творятся на белом свете! У отца с Ксенией был не просто роман, а то, что называется любовью. И было это настолько серьезно, что Ксения хотела даже выйти за него замуж. Странно… Но я совсем ничего не помню. Хоть убей. Не помню нашего с ним разговора… Неужели я смогла позабыть такую, можно сказать, судьбоносную для него вещь? Удивительно все-таки устроена наша память. Столько мелочей помню, а вот это забыла… Я машинально вставила ключ и завела «старушку». Пора трогаться, родная. Ну, давай, девочка… «Старушка» сдвинулась с места, и мы не спеша поехали в сторону усадьбы. За окном мелькали одинокие и почти голые, как и положено в октябре, деревья, а я все ломала свою не очень умную голову над вопросом: зачем Ксении такие теплые и почти родственные отношения с человеком, который сломал ей жизнь? Со мной, то есть.
Этот вопрос саднил у меня в душе, как заноза, и я резко остановила «старушку». Ничего не понимаю… Неужели я была такой эгоисткой, что устроила отцу какую-нибудь сцену? Но и об этом моя память услужливо молчала. Я достала сигареты и закурила. Еще бы чашку кофе, и мне стало бы легче… Я развернула машину и двинулась к близлежащему бару. А когда вошла туда, то первым делом заказала чашку крепкого эспрессо.
Итак… Мне наверняка было лет пятнадцать-шестнадцать, когда отец стал встречаться с Ксенией… Ну давай, вспоминай… Нет. Заклинило. Я даже не помнила каких-либо отрывочных зарисовок, которые могли бы навести меня на события того периода.
И тут меня удивило другое… Почему мне не пришла в голову самая простая мысль? Ведь можно спросить у Ксении… Во всяком случае, я хочу узнать и о том, что было, и, главное, почему она так благородно и так по-христиански ведет себя со мной?
Я позвонила. Дома Ксении не было, а мобильник она отключила. Наверняка на съемках и вернется неизвестно когда. И что теперь? Можно оставить ей сообщение… Потом дождаться, когда она вернется… Нам о многом нужно поговорить.
Отсюда плавно вытекало иное действие. В усадьбу мне сегодня ехать не судьба. Пора наведаться в Питер. Действительно, ехать туда мне все равно придется, хотя бы для того, чтобы встретиться с Женей и обсудить с ним кое-что, напрямую связанное с женой Громова. А потом нужно позвонить Карпычу, а еще лучше увидеться с ним, чтобы собрать максимальную информацию о Васине. Хватит мне блуждать в трех соснах собственного сознания. И лучше все это сделать сегодня. А завтра… Завтра я обязательно увижу Ксению и все выясню.