— Это верно, — согласилась я.
— А ты когда думаешь к нам присоединяться? Команда отличная, да и руководство толковое…
— Скоро, Женя, скоро. Вот разберусь с тем, что наметила, и приду к вам.
— О’кей! И помни, Белка, мы тебя всегда ждем.
Я тепло ему улыбнулась, а он накрыл мою руку своей. Так мы просидели, наверное, несколько минут. Потом Женя едва ли не подскочил.
— Ну, старуха, пошел я. Заболтался тут с тобой, а меня такая телочка ждет.
— Иди, иди. Удачи в покорении нового тела.
И вдруг Женя, к моему великому удивлению, смутился и даже как-то потупил взгляд.
— Знаешь, Белка, это не совсем тело.
— Да неужели? И тебя зацепило?
— Вроде того. Ну ладно, я побег. Целую крепко, ваша репка.
Я проводила Женю до лифта, и там, на лестничной площадке, мы еще немного поболтали. Потом я вернулась в квартиру, села в кресло и задумалась, что же мне теперь делать? С Ксенией нужно переговорить обязательно, и чем скорей, тем лучше. Ну не могу же я страдать провалами в памяти. Во всяком случае, прежде со мной такого не бывало… Да и потом, Гостюхин не сказал ведь, что это была она. А вдруг отец влюбился в другую актрису? Может быть, она гостила у Ксении или у кого-то из знакомых. В конце концов, не одна Ксения была популярна в те годы… Но что-то подсказывало, что отец был увлечен именно Ксенией… Я даже не сомневалась в этом. И все же… Есть шансы, что мой внутренний голос ошибается, и пока я не выясню, я не смогу успокоиться.
Чтобы чем-то занять себя, я достала книги отца и стала искать любую информацию о художнике Васине. Конечно, я не думала, что найду все ответы на вопросы, но хоть что-то… Мне сейчас могла помочь любая мелочь. И тут опять заверещал мобильный. Я посмотрела на номер — это Ксения.
— Да, — ответила я.
— Лера, девочка моя, что случилось?
— Да ничего особенного. Просто мне нужно с вами увидеться и поговорить.
Ксения замолчала, будто на время взяла тайм-аут. А потом сказала…
— Приезжай ко мне сейчас.
— Уже поздно.
— Лера, все вопросы нужно решать сразу по мере их поступления. Я тебя жду.
— Согласна. Еду.
ЛОЖЬ ВО БЛАГО
Ксения сидела за столом и выжидающе смотрела на меня. А я… Я медленно пила кофе, так и не находя сил начать разговор. Наконец, видимо, Ксения устала от ожидания и решила прервать тягостное молчание. Она встала и, точно героиня какой-нибудь мелодраматической пьесы, подошла ко мне, держа в руках кофейник. Картинно наклонилась и добавила еще кофе в чашку. А потом повернулась ко мне и в упор посмотрела. Я постаралась выдавить из себя улыбку, но, видимо, театральных данных у меня маловато, поэтому улыбка получилась жалкой и фальшивой. Ксения положила руку мне на плечо.
— Лера, может быть, ты скажешь, что произошло?
Я еще сосредоточенней принялась рассматривать кофейную гущу на дне своей чашки. А потом подняла глаза на Ксению и в упор посмотрела на нее. Пора спросить о самом главном, напрямую, без всяких вокруг да около.
— У вас был роман с моим отцом?
По лицу Ксении пробежала едва заметная тень, а глаза подернулись легкой, еле различимой дымкой.
— Да… Был.
Она горько улыбнулась. Мне стало неловко, словно я вступила на некую запретную территорию, нарушив не мною установленные границы. Но Ксения тут же продолжила, стараясь не смотреть на меня:
— Впрочем… Мне нужно было сразу… самой… тебе сказать. А не устраивать тайны.
Тайны… Хождения вокруг да около… завуалированные фразы, истинный смысл которых без надлежащей практики понять было невозможно. О! Это мне было хорошо известно. Настолько, что порою хотелось кричать от безысходных попыток вырваться из порочного круга, царившего у нас дома, пока мама была жива. И только много позже, когда я стала уже относительной взрослой и твердо пообещала себе больше ни с кем, ни при каких условиях не играть в игры, не манипулировать людьми и по мере собственных сил не поддаваться манипулированию, мне стало немного полегче. Исчез тот душный, обволакивающий тебя плотной тканью воздух, мешающий жить и дышать.
— Рано или поздно ты все равно бы об этом узнала, — тем временем говорила Ксения. — И так оно и произошло. Если тебе интересно, У нас с твоим отцом был не роман. Я любила его. А он, смею думать, — меня.
И снова мы замолчали, я понимала, что нужно еще многое сказать, но главное было уже произнесено. Все мои догадки подтвердились. Кроме одной: я так и не смогла вспомнить своего разговора с отцом.
— Ксения…
Она похлопала меня по руке и отошла. Немного. Совсем чуть-чуть. И я не очень понимала, какая она сейчас. Реальная и настоящая или играет роль, чтобы легче перенести этот трудный для нас обеих разговор. Ксения опустилась в кресло, стоящее рядом со мной, и повернулась ко мне. Весь ее облик говорил, я открыта… Давай поговорим откровенно. Это придало мне сил. Но я никак не могла сказать всего, что меня волновало. И Ксения бросила мне спасательный круг.