Савелий осознавал, что стоило бы вместе с Петром, пусть и перепуганным до смерти, проверить морг. Или вообще позвонить участковому. Если бы еще не один вариант -- им все почудилось. Но с него достаточно косых взглядов и усмешек, которых в его жизни было немерено. Пришел, наверное, тот час, когда уже не просто некуда бежать, а любое бегство не поможет.
От настороженных шагов и дыхания, которое вдруг стало шумным, свело мускулы. "Ну же, будь мужиком", -- подбодрил себя Савелий.
Он, стараясь ступать бесшумно, прошел по коридору, приоткрыл дверь секционки. Самые плохие предположения сбылись -- зал был пуст, стол свободен. Простыня валялась на полу. Савелий шагнул вперед, огляделся. Спрятаться здесь негде. Значит, он будет искать мертвячку в другом месте.
Повернул голову и увидел ее за спиной.
Труп не был страшен. Скорее, безобразен. Голова уборщицы завалилась назад и набок из-за перерезанных мышц и сухожилия. Края параллельных ран разошлись, но уже не кровили. Савелию захотелось цинично пошутить: "Мария Константиновна, придержите голову!" Он не успел осознать, реакция ли это на стресс, своеобразный инстинкт самосохранения, когда за смехом скрывается жутчайший страх иррационального, или просто стремление врача сберечь биоматериал для исследования.
В ране хлюпнуло, и по синевато-желтым морщинам шеи потек бурый ручеек.
Потом последовали хриплые, булькавшие звуки, и в них можно было разобрать:
-- Встречай... Выргызу... Не умрешь -- пожалеешь...
И Савелий спросил, хотя инстинкт требовал совсем другого:
-- Мария Константиновна, кто это сделал с вами?
Труп стал разворачиваться, протянув руку с почерневшими ногтями:
-- О... о... он...
Савелий сделал усилие, оторвал взгляд от страшных ран на шее и подушкообразной обвисшей груди с тяжами темных вен.
Вдоль стены крался Петр с газовым ключом.
Вот в этот миг Савелий испугался по-настоящему, осознав, чем страх перед потусторонним отличается от реальной опасности. Искаженное лицо санитара, выпученные глаза и побагровевшая кожа являли собой пример внешней реакции шизофреника на раздражитель. Понятно, что в таком состоянии силы человека вырастают пропорционально степени аффекта. Савелий не успел даже пошевелиться.
Петр занес ключ над головой бабы Маши и со всей силы обрушил его на редкие седые волосы, под которыми просвечивала синяя кожа. И принялся гвоздить и без того уже мертвое тело.
Савелий вытер холодный липкий потек со своей щеки, зашел в секционку, закрылся на ключ и уселся спиной к двери.
Пришла какая-то совсем "левая" мысль: так вот почему его сторонились коллеги, а потом сообща травили. Чужое безумие тем и страшно, что оно запросто может стать твоим. Или пожрать тебя с неумолимостью судьбы. Да что там! Весь мир безумен. Ни у кого против него нет ни шанса. И сейчас именно Петр представляет собой самую страшную опасность для него и окружающих. А вовсе не ходячие и разговаривающие покойники.
За дверью прекратились удары, раздалось надрывное рыдание:
-- Падла... ну какая же она падла... Не трогал я ее!.. Кто мне поверит-то, а? Все, все против меня...
Савелий достал мобильник. Экран оказался абсолютно черным, хотя еще вчера телефон был по новой заряжен. Так, спасения извне ждать бесполезно.
Что делать?.. Хотя... кто поймет шизофреника лучше, чем такой же шизик?
-- Петр, -- начал вкрадчиво Савелий. - Ты присядь, успокойся. Мы ведь в одной связке. Я точно так же всю жизнь пытаюсь доказать, что ни в чем не виноват. Кто еще способен поверить тебе? А вместе мы сможем кое-что сделать. Для начала скрыть твое преступление по отношению к трупу. Ты не знал, что за глумление над телом есть уголовная статья? Я вот знаю. Мне ею не раз угрожали.
Савелий услышал, как Петр подошел к двери и уселся, тоже привалившись к ней спиной.
-- Поговорю с инфекционистом, обосную необходимость срочного захоронения. Пластиковый мешок, закрытый гроб, все такое... -- продолжил Савелий, помолчав, тихо добавил: -- Договариваться я умею, на этом многое в моей профессии держится... Только ты сначала объясни мне, почему труп... баба Маша, кем бы она ни была, указала на тебя? Она ясно сказала "он"!
Дверь мелко затряслась. Савелий хорошо знал, каковы эти беззвучные рыдания загнанного в угол мужика. Они чреваты взрывом. Или полным бессилием и бегством, как много раз случилось с ним.
Раздался глухой удар, который достал и Савелия - почудилось, что это он сам саданулся затылком о дверь.
-- А потом пойдем к участковому, пусть вызывает следаков из города. Удивишься, но и среди них у меня полно знакомых, которые кое-чем мне обязаны, -- сказал главное Савелий.
Удары сотрясли дверь. Петр выкрикнул:
-- Может, старая карга хотела сказать "она", да не успела!
-- И кто же "она"? - спросил Савелий, уже зная ответ.
-- Выргыза! - взвыл Петр, высморкался, помолчал и тихо спросил: -- Ты ничего не замечаешь?
Савелий только после его слов переключился на реальность. В морг через ламели жалюзи наползли темень и тишина. Все предметы прикрылись подозрительным сумраком. Еще несколько минут, и наступит ночь.
Но как же так? Савелий глянул на часы. Светящиеся стрелки остановились. Не может быть! Труп привезли часов в десять. Потом пришлось работать с документами. Далее последовали эти события, занявшие какой-то миг. Плюс от силы полчаса на душещипательные беседы с санитаром. Сейчас не должно быть более двенадцати дня!..