Мисс Итеридж, которая прекрасно знала вспыльчивость своей подопечной, когда ее задевают, кинула на Викторию предупреждающий взгляд. Виктория нахмурилась в ответ, но затем сосредоточилась на еде. У мисс Итеридж отлегло от сердца, и она снова занялась викарием. Все присутствующие заметили, что между ними расцветает настоящая любовь.
Наконец Виктория закончила терзать холодного цыпленка и отставила тарелку в сторону. Поворачиваясь к трио, сидящему справа от нее, она проговорила:
— Обри, милый, оборвать для вас стебельки с клубники? Мейнард весь зарделся от удовольствия и придвинулся ближе к ней.
— Что за восхитительное предложение! Клубника из оранжерей Блам-Касла принесет мне счастье! — Он подставил открытый рот, и Виктория уронила в него сочную ягоду.
Брови Хардвика почти сомкнулись над переносицей. Он хмуро наблюдал за этой парой голубков, любезничающих у него перед носом.
Виктория улыбнулась. Негодование Хардвика приводило ее в восторг. И она решилась на еще большую дерзость. Виктория окунула ягоду в свой бокал шампанского и дала каплям упасть в подставленный рот Мейнарда, который чуть не подавился от смеха.
Френсис Ловетт, не желая, чтобы Виктория завладела всеобщим вниманием, также попыталась накормить Хардвика клубникой из своих рук, но он отстранил ее и встал на ноги.
— Дорогие леди, ленч доставил мне истинное удовольствие. А сейчас мне нужно до начала скачек поговорить с жокеем. Последние указания, вы меня понимаете?
— Только без всяких фокусов, Хардвик! Я хочу победить вас в честной схватке, — сказал Мейнард, ухмыляясь во весь рот.
— Можете не беспокоиться, — Хардвик собрался уходить, но затем обернулся.
— Давайте сделаем эту скачку еще интереснее, Мейнард. Поскачем каждый на собственной лошади? Мейнард мгновенно оказался на ногах.
— Ей-богу, отличная идея. — Он обернулся к компании. — Если дамы извинят нас, то мы удалимся. Когда мы вернемся, один из нас будет богаче на пять тысяч фунтов и осмелюсь обещать, что в честь победы я устрою в своем доме праздник. — Мейнард жестом обвел общество. — Все приглашены.
— Не будьте столь самонадеянны, Мейнард. В Стоун-хаусе с рассвета жарят мясо, чтобы отпраздновать победу сегодня вечером. И я не собираюсь обедать в одиночку. — Хардвик усмехнулся. — Нет необходимости добавлять, что гостем будет каждый.
Решив окончательно взбесить Хардвика, Виктория вскочила на ноги и объявила:
— Победителю я подарю поцелуй.
— Что ж, мне не нужно другого приза, Хардвик. — Широкая улыбка расплылась по довольному лицу Мейнарда.
— Должен признать, — откликнулся Хардвик, глядя прямо в глаза девушке, — поцелуй Виктории — сладостная награда.
— А вам, откуда это известно? — спросила Френсис, приходя в ярость оттого, что ею пренебрегли ради девчонки. Несравненная Френсис привыкла, что в ее присутствии мужчины просто не замечают других женщин.
— Джентльмен не отвечает на подобные вопросы, дорогая Френсис, — отозвался Хардвик, не сводя с Виктории озорных смеющихся глаз.
Виктория отряхнула платье и сложила веер, стараясь не обращать внимания на испытующий взгляд темных глаз Хардвика, которые следили за каждым ее движением.
— Я пойду к финишу, не хочу, чтобы кто-нибудь загораживал мне обзор.
Остальные тоже поднялись на ноги и быстро двинулись вслед за ней. Уверенной походкой Виктория подошла к финишу и остановилась. Мисс Итеридж и викарий встали позади нее.
Френсис зашла немного дальше финишной черты.
— Я встану здесь, чтобы запечатлеть победный поцелуй на устах Хардвика, — ее лицо излучало самодовольство, что все больше выводило из себя Викторию. Вскоре к финишу подтянулось все общество, с азартом заключая пари на соперничающих лошадей. В этом соревновании выступали только Хардвик и Мейнард, так что все могли свободно наблюдать всю скачку от начала до конца.
Прозвучал выстрел, и лошади рванулись вперед, стараясь изо всех сил развить предельную скорость. Виктория, затаив дыхание, следила за состязанием двух чистокровных жеребцов под стать другу другу. Когда они приблизились к последней четвертьмильной отметке, то все еще шли голова в голову. Мейнард начал охаживать хлыстом Абеляра, а Хардвик, кажется, что-то шепнул на ухо своему коню. Через несколько мгновений Балтазар вырвался вперед, и к тому моменту, когда всадники пересекли финишную линию, он опережал Абеляра на целый корпус. Толпа неистовствовала.
Как только Хардвик пересек финиш, он привстал в стременах и победным взмахом руки приветствовал всех. Взбешенный Мейнард, который не мог скрыть своего раздражения, направил коня к роще, где его поджидал конюх.
Хардвик подъехал к тому месту, где стояла Виктория, и соскочил с лошади.
— А теперь причитающийся мне поцелуй за победу, — предъявил он свои права под громкий смех собравшихся. Отпрянув назад, Виктория попыталась увернуться, но Хардвик ухватил ее рукой.
— Э нет, шалунья, — сказал он, посмеиваясь, — пари есть пари. И я требую свой поцелуй. — Он сжал Викторию в своих сильных объятиях, его губы приблизились к ее губам. Жаркие и желанные, они требовали, чтобы Виктория подчинилась. Их прикосновение зажгло огонь в ее крови. Он дерзко приоткрыл ее неопытные губы и дотронулся языком до ее языка. По телу Виктории прошла сладкая волна, и она легко вернула ему поцелуй.
В голове у Виктории шумело, и она забыла обо всем на свете, упиваясь вкусом любимых губ. Наконец Хардвик ослабил объятие и прошептал:
— Должен сказать, мисс Блам, поцелуй стоил скачки.
— Вы неисправимы, сэр, — отпарировала Виктория, но в голосе у нее не было гнева. Она признала свое поражение:ее сердце принадлежало ему точно так же, как, должно быть, принадлежали сердца сотен других женщин.
От Френсис Ловетт не укрылись полные любви взгляды, которыми обменялись эти двое. Подхватив руками платье, она величавой поступью двинулась к роще, в которой несколькими минутами раньше скрылся Мейнард со своим конем.
Внезапно пронзительное конское ржание разорвало воздух. Казалось, лошадь просто визжит от боли. Сначала все недоуменно переглянулись, а потом Хардвик воскликнул:
— Это скотина Мейнард. Он бьет Абеляра! — Он опрометью бросился через поле. Жалобное ржание коня надрывало душу.
Охнув, Виктория пустилась вслед за Хардвиком. Она обогнала его и, подбежав к Мейнарду, срывающимся на крик голосом приказала ему прекратить избиение. Виктория попыталась удержать его руку, которая безжалостно хлестала великолепное животное. Глаза Абеляра налились кровью, кровь текла по его шелковистой черной коже.
Мейнард, разъяренный потерей пяти тысяч фунтов и униженный победой Хардвика, оттолкнул Викторию. Она отлетела прямо в объятия Хардвика, который помог ей удержаться на ногах и отстранил ее.
Подойдя к Мейнарду, Хардвик вырвал у него хлыст.
— Довольно, вы убьете лошадь, глупец! Мейнард обернулся к Хардвику.
— Это моя лошадь, и я могу обращаться с ней, как сам того пожелаю. — Ноздри у него раздувались, и он кинулся с кулаками на Хардвика, который ловко отклонился в сторону, так что Мейнард рухнул на землю.
— Поднимайтесь и убирайтесь прочь, Мейнард, иначе, да простит меня Бог, я возьмусь за кинжал. Никогда не позволю себе равнодушно наблюдать, как измываются над бедным бессловесным животным.
Двое мужчин помогли Мейнарду встать.
— Держите себя в руках, старина, это уж слишком! — Взглянув на Абеляра, один из мужчин воскликнул: — О Господи, только взгляните на несчастную скотину!
— Можно я уведу его домой? — тихо спросил грум. Хардвик бросил ему поводья.
— Позаботьтесь о коне. Но дайте мне знать, если Мейнард снова возьмется за хлыст. Я уж сумею как-нибудь приструнить его.
— Я убью вас, Хардвик, — вскричал взбешенный Мейнард. — Мне и впрямь стоило бы сжечь дотла в ту ночь вашу проклятую фабрику.