Возможно, если бы не эти очки, Стас бы побродил тут еще немного и вышел, поддавшись мысли, что приезжать в больницу — это все-таки не самая хорошая идея. Но теперь отступать было некуда.
— Молодой человек, вы к кому? — прошелестела Сандра Ванна, проплывая мимо. Стас знал, что медсестры здесь всегда заняты, и без лишних слов увязался за ней. Он помнил ее активной и разговорчивой, когда она возвышалась над койками на каждом утреннем обходе, а сейчас смотрел на нее сверху вниз и видел уязвимую розовую кожу макушки, просвечивающую сквозь седые волоски.
— Я к вам, Александра Ивановна. — Теперь, когда Стас вырос и знал, что удивительное имя старшей медсестры на самом деле вполне обычное, он не мог обращаться к ней как раньше.
Старушка в белом халате развернулась и глянула на него уменьшенными глазками.
— Гордиевич, — крякнула она, окатывая Стаса волной зловония.
— Гордиенко. — Стас мужественно сдержал порыв бежать к открытой форточке. — Десять лет назад я у вас лежал. С пневмонией.
— Помню, помню такого… — Сандра Ванна затихла, задумалась и вдруг внезапно всплеснула руками. — Десять человек! Десять живых душ! Я всегда говорила Зоечке: Зоечка, солнце, конечно же, дети — это святое. Но капитан тогда неправильное решение принял, ох, неправильное. Десять живых душ, молодой человек!
Последнее она практически прокричала — и вновь замерла, прижимая руки к груди. Стас растерянно смотрел, как бегающие в эмоциях выцветшие бусинки глазок за толстыми стеклами успокаиваются, обретают осмысленное выражение. Сандра Ванна требовательно посмотрела на Стаса.
— Молодой человек, вы к кому? — спросила она.
— Сандра Ванна! — К старушке подошла молодая медсестра с ярко-красным каре и аккуратно, но решительно взяла ее под локоть. — Ну что же вы здесь ходите?
— Я с пациентом обсуждаю рецепт, — вяло ответила Сандра Ванна, позволяя себя увести.
— А как же другие пациенты?
— А что другие пациенты?
— Ну, ждут вас. Идемте скорее, поставим всем капельницы…
Стас только начал о чем-то догадываться, как рядом выросла еще одна женщина — высокая и крепкая. Матушка, сама будучи размеров очень скромных, таких не любила — в далеком детстве Стасику на таких указывала украдкой и говорила: смотри, какая дылдища, Стасик, настоящая женщина должна каблуки носить, а куда таким каблуки, ну скажи, чтоб крышу макушкой содрали и дом обрушили? Напуганный возможностью погибнуть под обломками, маленький Стасик относился к высоким женщинам с опаской и старался не находиться с ними в одной комнате. Взрослый Стасик с этим вроде бы справился, но инстинктивно вспомнил, где находится дверь.
— Чего вам нужно? — спросила высокая медсестра, прекрасно чувствуя себя на каблуках и находясь в полной гармонии с потолками отделения. На ее бейджике было написано «Галина Алексеевна Юфимова, старшая медсестра». — Чего вы к Сандре Ванне нашей пристаете? Не видите, она не в себе?
— Извините, я не сразу понял. А что с ней случилось?
— Жизнь случилась. Старость. Держим тут ее из жалости, потому что ей держаться больше не за что. Дочка с внуками на машине разбилась четыре года назад, вот она и… не справилась. Главврач наш покойный, Валентин Конанович, завещал нам всем не бросать Ванну, не прогонять из отделения. Пусть хоть санитаркой трудится. Но толку с этого мало, ни одной утки пока не вынесла без происшествий, а к пациентам ее лучше не подпускать… Ну вы видели.
— Мне очень жаль, — выдавил Стас.
— Еще бы, — невесело фыркнула старшая медсестра. — Так что вам в отделении нужно? Родственник здесь?
— Нет. Я надеялся поговорить с Александрой Ивановной. Я лежал здесь десять лет назад, когда она была старшей медсестрой…
Стас понял, что ему катастрофически не хватает слов. Он не репетировал речь по дороге в больницу, пока пропахшая бензином желтая маршрутка колошматилась вместе с ним и еще парой потухших пассажиров о выбоины. Он не знал, как говорить о розовых зайцах, чтобы эта грозная Галина Алексеевна не сочла его молодым коллегой несправившейся Сандры Ванны.
— Хотел проведать, — выдохнул Стас, пытаясь выглядеть опечаленно, но адекватно.
— А. — Выражение лица старшей медсестры смягчилось. — Ну, видите, как бывает. Это жизнь, молодой человек. Дай нам бог всем покинуть мир раньше, чем это сделает наш разум. И не стать никому обузой.