— Не про глобальное потепление, но… — Света вздохнула и закусила губу, и Даня внезапно понял, что не один он здесь нервничает. — На самом деле я просто хотела с тобой поговорить. Вот как тогда в столовке. Слушай, это прозвучит очень странно, но я тогда до ночи уснуть не могла, настолько была потрясена, что… что есть в этом мире кто-то, с кем так хорошо говорить. Я же не нарушила сейчас твои планы?
Даня, от потрясения не способный издать ни звука, отрицательно помотал головой. Прости, Стас, вынужденный слоняться по Речному вокзалу в одиночестве. Пойми и прости.
Света облегченно выдохнула.
— Ну и слава богу. Обычно я к людям не пристаю.
— Ну да, обычно они пристают к тебе, — ляпнул Даня и тут же пожалел о том, что позволил мозгам так размягчиться от дурных эмоций. Лицо Светы окаменело.
Ассоциативная цепочка, выстроившаяся в ее голове от его необдуманной фразы, явно достигла темнейших уголков. Бычок, конечно же, не был единственным, кто превращал ее жизнь в ад. О других Даня не знал, но вряд ли все они теперь были мертвы.
Черт. Явно не за этим Света просила о встрече. Явно не об этом ей нравилось с ним говорить.
— Прости, пожалуйста. Я полный идиот.
— Латте и американо, — провозгласила бариста, и он вскочил из-за стола, молясь, чтобы Света тотчас же не сбежала. Поставив перед ней стакан с кофе (на пенке в этот раз изобразили сердечко), Даня с огромным усилием заставил себя посмотреть ей в глаза.
— Я не знаю, почему это сказал…
— Да потому что так работает юмор. — Света вздохнула, заправляя за ухо рыжую прядь. Выражение лица немного смягчилось, когда она притянула к себе свой латте. — Ты слышишь фразу, анализируешь, находишь забавный способ переиначить ее, добавляя новый смысл. Получилось остроумно, — слабо хмыкнула она, — хоть и циничненько. Это не делает тебя идиотом. Просто немножко… импульсивным.
— Мне очень жаль, Свет, правда… — В порыве искренности Даня прижал руку к груди. Наверное, со стороны выглядело смешно. — Я могу как-то загладить свою вину?
— Ты извинился, и я вижу, что тебе не все равно. Этого более чем достаточно, Даня. Давай уже сменим тему? Как там твой реферат по экологии?
— Никак. Пока даже до секции с монографиями не добрался.
Хотя и пытался.
— В библиотеке? Погоди-ка, так преподша хочет реферат, написанный от руки? — ужаснулась Света. — Я уже молчу о том, какой сегодня год, но неужели она считает, что ее экология для студентов физики важнее вышки или теормеха?
— Я думаю, она просто пытается нас проучить.
— Вас? А, точно, вас с этим парнем из М-11, Стасом. — Света помедлила, явно сомневаясь, стоит ли делиться тем, что у нее на уме. — Рада, что тебе удалось завести здесь друга так быстро. У меня с этим всегда были сложности. Даже в школе никто со мной не перешептывался на уроках.
«Со мной тоже», — чуть не сказал Даня, никогда не бывавший в школе. Но говорить о себе, как всегда, не хотелось.
— Мне казалось, в школе ты была популярной девочкой.
— В некотором смысле я и правда была очень популярной. — Уголки Светиных губ напряглись. — Когда училась в девятом классе, старшеклассники поспорили на пятьсот гривен, кто первый со мной переспит. И знаешь… к черту такую популярность. У меня никогда не было настоящих друзей. Всем вокруг всегда было что-то от меня нужно. Мое внимание, мое одобрение, мое присутствие рядом. Просто потому, что в генетической лотерее я вытащила счастливый билетик.
Простая констатация факта собственной красоты прозвучала неожиданно. Даня полагал, что девушки, даже очень красивые, так или иначе изображают скромность, когда кто-то это подмечает, удивляются, будто сами никогда себя в зеркале не видели. Но Света Веснянко раз за разом удивляла его. Она говорила о своей красоте, как могла бы говорить о родимом пятне на пол-лица или отсутствующей ноге. Это был источник ее проблем. Неудобство. Причина, по которой Света чувствовала себя несчастной.
— Многие девочки не любили меня, но все равно общались. Одной из первых выбирали в волейбольные команды на физ-ре. Приглашали на дни рождения. Моя компания для них означала возможность получать остатки внимания парней, которое мне доставалось автоматически. И я прекрасно это понимала, но притворялась, что все в порядке. Потому что одинокой быть еще страшнее, чем среди тех, кто только делает вид, что тебя любит. Думаю, у большинства моих ровесниц не было и мысли рассматривать во мне настоящую подругу. Нас и так с детства заставляют верить, что мы все соперницы. Очень сложно перестать воспринимать таковой девочку, которой проигрываешь по одному из самых «ценных» женских качеств. — Света закатила глаза. — А у тебя было много друзей в школе, Даня?