Сейчас это было правдой. С оговорками и обобщениями, но все же.
— Приятно это слышать, — просиял дядя Назар. — А то по маме твоей никогда ничего не скажешь. Маргаритка всегда умела пускать пыль в глаза. Золотую пыль, в ее случае.
Даня надеялся, что на этом все, но дядя Назар не собирался никуда со своей открытостью и навязчивым дружелюбием.
— Единственный раз, когда я видел ее… несобранной, это когда ты сбежал из дома. Ты не хочешь подробностей. — Дядя усмехнулся. — А вот я хотел спросить. Как она приняла тебя назад? Просто… это, конечно, дурацкая аналогия, но своим игрушкам в детстве она даже царапин не прощала — выбрасывала или «теряла», чтобы родители купили новые.
— Действительно дурацкая, — со смешком согласился Даня, но думал: все так и есть! Она по-прежнему не прощает несовершенства своим игрушкам! Только теперь она выросла, и игрушки ее — живые люди, которых нельзя просто выбросить или «потерять». А вслух все равно сказал: — Да более-менее. Жить можно.
До совершеннолетия. А затем — прощай, прошлое, здравствуйте, общага, дурацкая подработка после пар и все чаще задерживающийся взгляд на рекламке курсов «войти-в-айти» возле расписания. Как-то так.
— Слушай. — Дядя подался вперед, пытаясь заглянуть Дане в глаза. — Я, вообще, что хочу сказать. Даниил, в жизни всякое бывает. Каждый пацан сталкивается с соблазнами, и не каждый понимает, как себя с ними вести. Вляпывается в проблемы, как следствие. Я был таким же. И я понимаю, как тебе может быть тяжело со всем этим на душе. Так что… если захочешь поговорить об этом, можешь звонить дядьке в любое время, хорошо? А еще лучше приезжай к нам с ночевкой, на выходные. Мы недавно «умный дом» себе сделали — пообщаешься с невидимой барышней, она у нас теперь заправляет посудомойкой и пылесосом…
Даня не понимал: что происходит? Дядя Назар проверяет его лояльность по какой-то извращенной мамулиной просьбе — или действительно предлагает помощь?
Хотелось верить во второе. Но за все его детство дядя Назар, влетавший в его жизнь по праздникам, со смехом, катанием на шее и киндерами, ни разу не задал ни одного вопроса. Нормально ли, что день пятилетки расписан по минутам? Что перед ним — раскрытая на статье про «испанский сапог» энциклопедия? Что на запястьях у него — синяки от изящных, мстительных Маргариткиных пальцев, слишком явные даже под слоем пудры. В детстве Даня был уверен, что дядя Назар правда ничего не замечает. Или замечает — но, раз молчит, в этом нет ничего неправильного.
Теперь Даня допускал, что тот предпочитал делать вид, что не замечает. Что все нормально. Как Даня поступал со Стасом.
Написать ему, что ли?
— У меня сейчас все правда нормально, — сказал Даня. — Спасибо за приглашение. Но… если что, вы могли бы взять Юлю?
— Что? Да, но… в смысле?
— Трудности бывают не только у пацанов.
Поймет ли дядя Назар, что Даня имеет в виду? Вспомнит ли маленькие синячки на его маленьких запястьях? Сопоставит ли Юлькину бледность и идеального, до нотки выверенного, до смерти зарепетированного Чайковского, которого она сыграет по непринужденной, будто бы спонтанной мамулиной просьбе после чая?
Дядя Назар озадаченно наморщил лоб. Даня неотрывно смотрел на него в ожидании слов.
— Ну конечно. — Дядя похлопал по карману пиджака, проверяя, на месте ли телефон. — Любой из вас, что бы ни случилось, может чувствовать себя как дома у нас с Ульянкой. Зря, что ли, двухъярусную квартиру брали?..
Кашлянув, он добавил уже серьезнее:
— Никаких проблем, правда, Даниил. А сейчас извини, мне нужно идти. Я ведь даже еще не знаю, простит ли Ульяна, что я так надолго оставил ее один на один с твоей мамой.
Он подмигнул, пожелал Дане успешной учебы, пошутил древнюю шутку про стажировку в отделе рисков и ушел, беззвучно прикрыв дверь. А Даня, развернувшись обратно к методичке, обнаружил, что за последнюю минуту толком и не дышал. Пульс ускорился. Подмышки вспотели.
Не заручился ли он только что, по счастливой случайности, поддержкой союзника?
Имеет ли смысл тогда начинать войну за то, что беспощадная чума под названием Маргаритка еще не успела уничтожить?
В гостиной взвыла скрипка, и это была увертюра к ночным рыданиям Юльки за дверью старой Даниной комнаты. В ответе на последний вопрос все сомнения отпали окончательно.
17
Санитары леса
В конце четвертой недели без розовых зайцев Стас зашел в квартиру, прижимая к себе пакет. Висел приторный запах валерьянки. В матушкиной комнате трещал телевизор. Путь был свободен.