Что делать с собачками я до сих пор не решил. Расходы на их содержание, по уверению Черняя, покрываются продажей щенков.
Продажи за деньги! А за людей я не могу… Не могу и всё.
Скарятин обиделся и уехал. Ну и Бог с ним.
А сейчас мне предлагают купить людей.
Глава 5 (1793 апрель)
Кто не жил в XVIII веке, тот не жил вовсе.
– Ты новый учитель моих сыновей – голос Павла походил на трескающиеся стекло. Очень неприятно. Он смотрел на меня снизу вверх, но казалось наоборот.
– Да, Ваше Императорское высочество, – Я склонил голову. – По повелению её Императорского Величества Екатерины Алексеевны я имею честь преподавать механику Александру Павловичу и Константину Павловичу.
При упоминании имени матери у Павла сузились глаза.
– Мне говорили, у тебя нет ног. Покажи.
Пришлось задирать штанины и приспускать чулки.
– Гм! Однако!… Молодец! Пусть у моих сыновей будет хоть один настоящий учитель.
И Павел в сопровождении свиты дальше понесся по коридору.
Холерик, причём ярко выраженный. Кстати, надо бы написать какой-нибудь трактат про темпераменты… Или он уже написан?
Вдруг Павел остановился.
– Я хочу поприсутствовать на твоём уроке.
Я опять поклонился.
– Как прикажете, Ваше Императорское высочество. Следующий урок у меня 10 апреля, послезавтра.
Павел пару секунд принимал решение. Сейчас скажет, что переносит урок на сегодня… Нет, просто кивнул.
А ведь он отправит Дашкову в ссылку, когда придёт к власти!
Н-да… Вот то, что он на занятия мои припрётся, это плохо или хорошо? Да и вообще, от чего такая честь? Да ещё и похвалил…
Ну, положим, похвалил он тебя за то, что ты, ног не имея, ходишь. Больше тебя хвалить не за что.
По идее, только то, что я похож на Потёмкина, должно его настроить враждебно – видно же, что всего лишь упоминание имени матери, его раздражает, а Светлейший, как говорит Дашкова, был не только фаворитом, но и мужем его матери. Отношение Павла к Потёмкину вряд ли можно назвать приязнью.
Скорее всего, здесь играет то, что Павел в глубине души, чувствует себя уязвлённым своим не до конца, так сказать, легитимным рождением. То, что рассказала Екатерина Романовна о его рождении, все лишь одна из версий (ну, или сплетен). Дашковой на момент рождения Павла самой-то было 11 лет. А сплетен этих (ну, или версий) даже не две. Павел, возможно, их слышал, поэтому к тебе относится, как к собрату по судьбе.
За уши притянуто. Впрочем… может быть, может быть. По красней мере, резкого негатива я не почувствовал. А на урок зачем?
Гм, вряд ли он механикой интересуется. Может сыновья что-нибудь эдакое выдали? Типа, как он думает – отменять или не отменять крепостное право?
А вообще, он авторитет для сыновей?..
А не запустить ли нам на следующем уроке идею с воздушным шаром? Монгольфьеры почитай десять лет, как летают.
И начать с летающих японских фонариков… или они китайские?
– А надо ли нам сие, Ваше высочество?
Павел вопросительно уставился на меня.
– Поясни.
– Надо ли России стремиться занять подобающее место среди европейских народов? Может я чего-либо не понимаю, но такой необходимости для России не вижу. Что даст нам какое-то там место? Какую выгоду мы от этого будем иметь? Нет, если наш народ от этого станет лучше и сытнее есть или перестанет бояться, что его завоюет какой-нибудь турок, то я согласен стараться занять место среди европейцев. Ведь это они мне дали и хлеба и защиту. Так ведь нет, не дадут. Наоборот, сами постараются оторвать от нас кусак, да пожирнее. Я не прав?
– Нет, ты не прав. В политике не всё меряется сиюминутной выгодой.
– Всё, всё меряется выгодой, особенно в политике. Нет, может где-то, в каких-то других областях человеческих взаимоотношений альтруизм и нужен, там, среди родственников, соседей или друзей, к примеру, но в политике всё должно меряться только выгодой. А сиюминутная она, или в отдалённой перспективе – это только нюансы.
– Это всего лишь слова ничего общего не имеющие с реальной дипломатией и политикой. Существуют ситуации, когда государство вынуждено пойти на заведомо убыточные для себя действия ради соблюдения взятых на себя обязательств, иначе престижу государства будет нанесён урон.