- Здравствуй, Татьяна! - поприветствовал глава Шлимовска Таню. Она смущенно улыбнулась. С Игорем Шведовым она давно была на "ты", но мэра больше видела по телевизору, чем дома у подруги. - Как дела, как жизнь?
- Папа, как хорошо, что ты смог приехать на обед, - сказала Олеся.
- Все нормально, - ответила Таня.
- И молодец! Начнем, ребята? - предложил Суворин. В свои шестьдесят он был не совсем седым, очень энергичным, очень веселым. В городе его называли Господином Ого-го. - Никитишна, давай с нами, молодежью.
Никитишна сбросила на стол супницу, как ядерную бомбу, и замахала руками:
- Ой, да куда ж я!
- Давай с нами садись, я сказал!
- А подавать кто будет?
- Вон девчонки помогут.
Никитишна, подхохатывая от приятного смущения, все же легко, несмотря на солидный вес, упорхнула на кухню.
- Папа, давай я унесу Валерку на балкон. Ему спать пора.
- Сиди, я сам, - подскочил Игорь, опережая Олесю. - Иди сюда, толстяк! - сказал он, принимая теплого, полусонного детеныша из рук тестя.
Через пару минут Игорь вернулся:
- Уже дрыхнет. Мы как, по одной выпьем?
- По одной можно, - согласился мэр. - И не по одной тоже можно. Но не более. У меня еще работы до часу ночи, не меньше.
- Папа, ты так надрываешься! - укоризненно сказала Олеся. - А я вашу гадкую водку пить не хочу. Мы с Таней будем вино.
- Таня, за кого будешь голосовать, за меня или за Игоря? - спросил Суворин.
Татьяна замерла с полным ртом бульона, не зная, куда деваться самой и куда девать суп.
- За вас, Валерий Александрович, - наконец-то с трудом пробулькала она.
- Предательница, - улыбнулся Игорь.
- Я тоже за папу, - сказала Олеся. - Он прекрасно делает свое муниципальное дело, а ты, мой ангел, свое строительное.
- И ты предательница, - кивнул Шведов жене. - Я-то надеялся, что хотя бы младые избирательницы будут на моей стороне.
- А почему не на моей? - искренне удивился Суворин. - Я что, рожей не вышел? Я мужик ого-го!
Все засмеялись.
Через сорок минут с деликатесами Никитишны было покончено.
- Ну, накормила, мать, ну, мастерица! - говорил Суворин, приятельски хлопая кастрюльную труженицу по спине. Никитишна нежно наливалась краской, словно юная барышня. - Сейчас бы завалиться на диванчик! Помечтать. Посопеть в две дырки. Правда, девчата? Но надо, надо, надо трудиться. Мужик должен все время трудиться. Зарабатывать себе уважение и почет. - Мэр, натренированный выступать перед большой аудиторией, не мог удержаться от привычного назидательного тона и в кругу семьи. - Я, Олеся, почему не задумываясь отдал тебя за Игоря? Потому что я знаю, этот парень - трудяга. С ним ты не пропадешь. А ты, милая, полежи, отдохни. У тебя какие-то пятна над глазами.
- Папа, это же тени! - объяснила Олеся.
- Я и говорю, тени. Надо побольше отдыхать. Ты еще не восстановилась после родов, зайка. Никитишна! Чтобы Леся с ребенком не надрывалась!
Никитишна, которая была в три раза старше Олеси и пахала раз в двадцать больше, озабоченно закивала.
Олеся и внук, названный в его честь, являлись для Суворина бесценным сокровищем, единственным, что у него было на земле, кроме любимой работы и нескольких друзей.
Напоследок он прошел на балкон - угловой, квадратный, с бордюром из зелени и цветов по периметру - и посмотрел на спящего ребенка.
После обеда Таня снова сделала попытку исчезнуть, но Олеся ее остановила:
- Ты что, не хочешь посмотреть на Нику Сереброву? Она сейчас приедет!
- Ника Сереброва? К вам? - удивилась Татьяна.
- К нам! Передачу снимать про Игоря. Со всеми кандидатами делают такое милое семейное кино типа "Героя дня без галстука", смотришь по НТВ?
- Да.
- Вот. Сейчас она приедет. Наверное, с оператором, со всякой техникой. Снимать нечто подобное для местного телевидения. Оставайся, посмотришь.
Звучало заманчиво. Тане очень хотелось живьем увидеть местную телезвезду, журналистку государственного телеканала красотку Нику Сереброву. Она осталась.
- Получается, весь день у тебя просижу.
- Танюша-хрюша, ты же в отпуске, - напомнила Олеся. - Если честно, я надеялась тебя поэксплуатировать. Из-за этих съемок Валерка останется без его обычной прогулки.
- Так я с удовольствием! - обрадовалась Таня.
- Хотя бы во дворе покатаешь часок? Или два. Пока не надоест.
- Конечно, - закивала подруга. Тане нравилось гулять с Валеркой, так как прохожие часто восхищались карапузом, а ее принимали за маму.
Глава 6
Чувство меры, тактичность, отличная дикция и нормальное владение русским языком выделяли Нику Сереброву из вязкой серой массы телеведущих, которые в великом множестве обитали на бесчисленных каналах шлимовского ТВ. Она не лезла без надобности грудью в кадр, не обрывала собеседников на полуслове, чтобы продемонстрировать свою эрудицию, не занималась самолюбованием - то есть подавала себя зрителям в удобоваримых дозах, не вызывая раздражения, как другие местные мастера экрана. К тому же была просто красивой женщиной. Служба социологических опросов Фелька, бесперебойно снабжавшая город рейтингами всего, что шевелится и умеет разговаривать, ставила программы Ники Серебровой на первые места в ряду телевизионных шедевров шлимовских журналистов.
Когда она появилась на пороге квартиры, сопровождаемая ассистенткой и видеооператором, Олеся, Таня и Никитишна выстроились в ряд в холле встретить популярную гостью. Игорь тоже нацепил одну из своих самых лучезарных улыбок и поцеловал Никину ручку.
- А мы все ваши передачи смотрим, особенно "Час мэра", - сразу сообщила Олеся. - Пожалуйста, проходите. Будете что-нибудь? На улице такое пекло.
- Спасибо, - кивнула Ника. - Вы Олеся.
- Да. Это моя подруга Таня.
- А где ваш малыш? Надеюсь, он собирается сниматься?
- Я думаю, он собирается поспать еще минут двадцать, а потом устроить хорошенький скандал.
- Чудесно. Если вы не возражаете, мы бы посмотрели квартиру, чтобы выбрать место съемки.
- Конечно, конечно! - подскочил Игорь. - Идемте! Визитеры и хозяин дома отправились в путь.
- Шикарная? - тихо спросила Татьяна Олесю. - Шикарная. Как Эмпайр-Стейт-Билдинг.