Костя, сжав кулаки, сдавлено зарычал. Удивлённо, посмотрев на него, я вопросительно поднял бровь.
— Я не говорил тебе. Мы с мамой живём вдвоем. Отец погиб вот так же, — тут он кивнул подбородком в сторону телевизора, — и точно так же убийца моего отца, не был наказан. Откуда-то нашлись и свидетели и доказательства, что он пошёл на красный свет и не по пешеходному переходу. Хотя сначала, все в один голос говорили, что водитель не сбавляя скорости, сбил его на «зебре», когда он пошёл на свой, зелёный, свет. Водитель, просто решил не останавливаться и прибавил скорость, что бы проскочить перед шагнувшими на дорогу пешеходами. Отец шагнул первым… На суде, все эти «свидетели» изменили показания в пользу водителя. А этот гад, когда мама в истерике, кинулась на него, сказал, что если не успокоится, то и она и «её щенок», это про меня, быстро встретятся с «придурком», который полез ему под колёса. Мне было всего десять лет. И, типа, радуйтесь, что он нас на «бабки» не поставил, за помятый автомобиль. Ненавижу….
— Сочувствую, друг, — сказал я, протянув руку пожал ему плечо, — Но теперь, ты имеешь возможность отомстить за своего отца. Ты теперь — Исполнитель провосудия. И вправе поступать адекватно в отношении преступников.
Костя поднял на меня глаза, засветившиеся, внутренним, магическим светом:
— Да, Саша. А я и не подумал, спасибо тебе, — его улыбка не предвещала ничего хорошего, виновнику гибели его отца.
Девушки, сидели тихие, потрясённые увиденным репортажем и от услышанной, пережитой Константином, трагедии.
— Таких сволочей убивать нужно на месте, без всякого суда и следствия. Кровь за кровь и жизнь за жизнь, — жёстко, сказала Наталья, — У меня два года назад, погиб мой друг. Пьяный водитель, сбив его, даже не остановился. Он даже не заметил, что кого-то сбил. Приехал домой и спокойно лёг спать. Нашли его быстро, по помятому радиатору, битым фарам и пятнам крови на капоте. Потом он говорил, что не помнит ничего. На суде менял показания как ему нравилось. Суд длился почти год. Он ходил и посмеивался. Ему дали полтора года условных.
Закрыв лицо руками, она расплакалась, Нина, обняв её, что-то тихо и успокаивающе, нашёптывала, тоже хлюпая носом.
— Да…, - проговорил я, — Тогда есть повод вам заняться такими уродами самим. И судить и наказывать их так, как позволит вам ваша совесть.
— Это как? — спросила Нина. Наталья, подняв мокрое лицо, тоже вопросительно посмотрела на меня.
— А вот так. Как мы с Костей. Будете, как и Костя — Исполнителями Правосудия. Судить и приводить приговор в исполнение.
— Мы станем такими же, как вы? — с недоверием, спросила Наташа.
— Нет. Такими — как Костя. Я немного другой. У меня оказался врождённый дар. У вас его я не чувствую. Настоящие маги не редкость, но вы не маги.
— И я смогу, вернуться домой и наказать, так как захочу, того гада, который убил моего жениха?
— Жениха?
— Его сбила машина, за две недели до свадьбы. Наташа уже купила подвенечное платье, — ответила, вместо Натальи, Нина. Глаза девушек, снова наполнились слезами.
— Хватит сырость разводить. Пусть плачут те, кто встретится с вами, — жестко сказал я, — А сейчас, марш в ванную, искупаетесь, успокоитесь, отоспитесь. Утро вечера — мудренее.
В этот момент, не успели девушки решить, кому из них идти первой, в новостях упомянули о странном событии. В одном дворе, в центре, около частных гаражей, были обнаружены четверо молодых парней, которые каким-то необъяснимым образом, оказались, замурованы по колено в землю. К счастью, их довольно быстро удалось извлечь оттуда. Данная группа, не однократно попадала в поле зрения милиции по подозрению в мелких грабежах и вымогательстве. Но доказательств их вины всегда было недостаточно для привлечения к уголовной ответственности. На вопросы сотрудников милиции и других лиц, каким образом, они оказались в подобном и странном положении, они долго отказывались отвечать. Но в доверительной беседе с репортёром, один из них признался, что они были пойманы и наказаны неизвестным мужчиной, который называет себя «Вершитель Правосудия». Высказалось мнение, что в определённых кругах, личность «Вершителя» весьма популярна и вызывает сильный интерес. Высказалась прямая связь между недавней смертью подростков замурованных по шею в землю и этим случаем, по способу исполнения. Сотрудники милиции отказались прокомментировать данное происшествие.
— Вот вам один из примеров настоящего лоха! — сказал я, грустно качая головой.
— Ты про что? — спросил Костя.
— Про что? Ведь я мог бы наказать их по-другому, стоило бы подумать хоть немного. Нет, блин, взял и тоже замуровал. И это сразу увязали с теми подонками, которые меня прирезали. Мда…
— И что теперь?
— Ну, не знаю. Посмотрим. Но нужно быть осторожнее и использовать разные способы. Мне не хочется устраивать войну против всех. Я хочу спокойно возвращаться домой и не задумываться о том, что за мною кто-то может прийти и вообще, доставит мне какие-нибудь проблемы. Я всего-лишь, хочу иметь возможность наказывать тех, кто причиняет горе и боль другим людям. Наказывать адекватно причинённому горю. В моём понимании, самое страшное преступление — это преступление против личности. Личность — неприкосновенна. Никто не должен безнаказанно убивать, насиловать, причинять боль другому человеку. Кражи и всё остальное, это мелочь, да это неприятно, но не так трагично. Но, что касается жизни и здоровья — преступление должно быть наказано. Может со мною и не согласятся многие, но пока они сами с этим не столкнуться, не поймут. Только вот, когда столкнуться — может оказаться слишком поздно. И самое главное — я не верю в наше государственное правосудие, не верю в честность наших властных и силовых структур. И пока мне дана такая возможность, я буду вершить своё Правосудие.
Девушки и Костя, молча, внимательно слушали мою проникновенную речь. Что-то я завёлся, грустно подумал я. Наболело. Да и видел, и знал я теперь гораздо больше, чем раньше, спасибо подарку Соломона. Может и моим новым друзьям это передастся. Обычная жизнь, обычных людей, это как шоры на глазах лошади. Видят только дорогу впереди и ничего по сторонам.
— Саша, а почему ты так жёстко разделил кражи и преступления против личности? — спросила Нина.
— Если, объяснить примитивно, то если у тебя что-то украли, то погоревав, ты можешь эту вещь купить снова, а вот здоровье или саму жизнь — ты уже ни за какие деньги не купишь. Понимаешь? Я и раньше так думал, но после того, как меня убили, я в этой мысли только утвердился.