— Да.
— Вот. Сейчас она приедет. Наверное, с оператором, со всякой техникой. Снимать нечто подобное для местного телевидения. Оставайся, посмотришь.
Звучало заманчиво. Тане очень хотелось живьем увидеть местную телезвезду, журналистку государственного телеканала красотку Нику Сереброву. Она осталась.
— Получается, весь день у тебя просижу.
— Танюша-хрюша, ты же в отпуске, — напомнила Олеся. — Если честно, я надеялась тебя поэксплуатировать. Из-за этих съемок Валерка останется без его обычной прогулки.
— Так я с удовольствием! — обрадовалась Таня.
— Хотя бы во дворе покатаешь часок? Или два. Пока не надоест.
— Конечно, — закивала подруга. Тане нравилось гулять с Валеркой, так как прохожие часто восхищались карапузом, а ее принимали за маму.
Глава 6
Чувство меры, тактичность, отличная дикция и нормальное владение русским языком выделяли Нику Сереброву из вязкой серой массы телеведущих, которые в великом множестве обитали на бесчисленных каналах шлимовского ТВ. Она не лезла без надобности грудью в кадр, не обрывала собеседников на полуслове, чтобы продемонстрировать свою эрудицию, не занималась самолюбованием — то есть подавала себя зрителям в удобоваримых дозах, не вызывая раздражения, как другие местные мастера экрана. К тому же была просто красивой женщиной. Служба социологических опросов Фелька, бесперебойно снабжавшая город рейтингами всего, что шевелится и умеет разговаривать, ставила программы Ники Серебровой на первые места в ряду телевизионных шедевров шлимовских журналистов.
Когда она появилась на пороге квартиры, сопровождаемая ассистенткой и видеооператором, Олеся, Таня и Никитишна выстроились в ряд в холле встретить популярную гостью. Игорь тоже нацепил одну из своих самых лучезарных улыбок и поцеловал Никину ручку.
— А мы все ваши передачи смотрим, особенно «Час мэра», — сразу сообщила Олеся. — Пожалуйста, проходите. Будете что-нибудь? На улице такое пекло.
— Спасибо, — кивнула Ника. — Вы Олеся.
— Да. Это моя подруга Таня.
— А где ваш малыш? Надеюсь, он собирается сниматься?
— Я думаю, он собирается поспать еще минут двадцать, а потом устроить хорошенький скандал.
— Чудесно. Если вы не возражаете, мы бы посмотрели квартиру, чтобы выбрать место съемки.
— Конечно, конечно! — подскочил Игорь. — Идемте! Визитеры и хозяин дома отправились в путь.
— Шикарная? — тихо спросила Татьяна Олесю. — Шикарная. Как Эмпайр-Стейт-Билдинг.
— Как Лиз Тэйлор в «Клеопатре».
— Как джип «шевроле».
— Как прыжок гепарда.
— Как три килограмма икры.
— Как голос Доминго.
— Как метафора Рансэцу.
— Как «Аппассионата».
— Как норковое манто.
— Как… как… ресницы Киркорова!
— Фи, Олеська, ты проиграла. Ресницы Киркорова! Скажешь тоже.
— Ладно, сдаюсь.
— А на экране всех этих морщинок у нее не видно, правда?
— Угу. Ей сорок один.
— Да ты что! — ужаснулась Таня.
— Угу. По телевизору выглядит на тридцать три, мне кажется.
— Интересно, какими мы с тобой будем в сорок? Полуразрушенными инвалидками.
— Думаю, нам никогда не будет сорок. Всегда будет двадцать два.
— Ну-ну, надейся.
— Приятная и милая. Не наглая, как другие ведущие. Какую комнату выберет?
— У вас везде красиво. Да они, наверное, по всем комнатам пробегутся с видеокамерой.
— Игорь мне сказал, не надо бить избирателя по голове своим благосостоянием. Чтобы не нервировать.
— А тебя будут снимать?
— Конечно. Если Валерку будут, значит, и меня тоже. В качестве фона. Как же без жены?
— Да, здорово.
Появилась ассистентка Оля, примерно того же возраста, что и девочки.
— Мы маленького посмотрели, — сказала она, взмахивая руками, — такой котенок! Спит, соска набок, как сигарета. Ковбой. Олеся, а можно пройти в туалет? Нахлесталась пепси-колы, такая жара, теперь мучаюсь.
— Конечно, вон там. А что у вас в телестудии, парикмахер, визажист, да? Нике укладку кто-то делает? Выглядит обалденно. А костюмы? У нее всегда такие костюмчики классные, — спросила Олеся.
— Парикмахер у нас так себе. А стилиста вообще нет. Костюмы — да, их поставляет в рекламных целях салон «Паллада», знаете? Девчонки, ну я в туалет нырну, ладно?
Оля исчезла из поля зрения. С балкона раздался сердитый рев. Олеся вскинулась, как дрессированная львица на манеже, и помчалась успокаивать ребенка.