— У него судимость? — воскликнула Ника. — Как? Я не знала!
— Да, Ника Львовна, судимость. Кандидат-то с душком.
— Оля, что за выражения! — почему-то рассердилась Ника.
— На заре молодости отсидел четыре года за махинации с валютой.
— А… Ну, сейчас на каждом углу обменные пункты занимаются тем же, за что он пострадал.
— Но тогда, Ника Львовна, в те далекие времена, сделки с валютой были незаконны. И Самарский прекрасно это знал.
— Ладно. Думаю, не обязательно зацикливаться на этом печальном факте.
— Вам виднее, Ника Львовна. А, чуть не забыла. Фельк-то, несмотря на наши просьбы, смылся все-таки в Москву, и, если он послезавтра не вернется, «круглый стол» с претендентами горит синим пламенем. Что, будем записывать без Фелька?
— Нет. Я думаю, он успеет.
— Уже два раза откладывали. Как трудно собрать их всех вместе, да? Все для них, студия, декорации, прайм-тайм, и все коту под хвост.
— Прайм-тайм, Оленька, на центральном телевидении. А у нас — просто «хорошее время».
— Ну хорошее время.
— Ника Львовна, я пойду? — спросил оператор Сергей, поднимаясь со стула. — Кстати, я ведь починил ваш магнитофон, — вспомнил он. — Вечером завезу?
— О, спасибо тебе, Сережа!
Ника три раза подряд чинила по гарантии свой видеомагнитофон, и все три раза неисправность вновь проявлялась через день после возвращения из сервис-центра. В сервис-центре на Нику смотрели невинными, честными глазами.
— Тогда я на сегодня свободен?
— Да, иди. Огромное спасибо!
Сергей посмотрел, удобно ли лежит в сейфе его драгоценная профессиональная видеокамера, аккуратно закрыл дверцу. Проходя мимо Ольги, он незаметно шлепнул ее чуть ниже поясницы. Хорошенькая блондинка отреагировала бурно. Она развернулась и врезала Сергею по спине журналом учета видеокассет.
— Оля! — возмутилась Ника. — Ты оставишь меня без оператора!
— А вы видели, как он со мной обращается? Я что, какая-нибудь девка? обиженно спросила Оля.
— У, злючка! — сказал Сергей и скрылся за дверью.
— Он явно к тебе неравнодушен, Оля!
— Ах, Ника Львовна, а вот если бы вы позволяли всем, кто к вам неравнодушен, щипать вас за… За интересные места. Что бы с вами было?
— Действительно, — согласилась Ника. — Ты права. Но все же не будь такой реактивной.
— Ладно… Ника Львовна, а я вас вчера видела! — Да?
— С таким мужчиной!
— С каким? — явно обеспокоилась Ника. — Что, Ольга? Откуда такой игривый тон?
— С шикарным мужчиной, — продолжала интриговать барбиобразная девица, наблюдая за волнением руководительницы.
— Ах, ну ты ведь знаешь, по долгу службы с кем только не приходится встречаться!
— Нет, Ника Львовна, у вас был совсем нерабочий вид. Вы знаете, знаете, о ком я говорю!
Шлимовская звезда экрана перебирала бумаги на столе чуть более нервно, чем следовало бы — подковырки Оленьки были вполне безобидны. Но Ника откровенно психовала.
— И о ком ты говоришь? — напряженно посмотрела она на ассистентку.
— Да о господине Герасимове же! Ах, какой мужчина, Ника Львовна. А молоденьких он не любит?
Ника свободно вздохнула и расслабилась в кресле. Герасимов! Директор хлебокомбината и участник одной из следующих передач. Ника была настолько рада, что истинный герой ее дум, хранитель ее сердца, ее таинственный возлюбленный счастливо избежал нескромного взора вездесущей Оленьки, что она не отреагировала на умышленную или неумышленную бестактность подчиненной.
— Могу тебя ему представить. Раз ты такого высокого мнения о его неотразимости. Когда приедет в студию для записи передачи.
— Ну что вы, Ника Львовна, на меня, какую-то ассистентку, он и не посмотрит, — уничижительно сказала Оля, пытаясь сгладить неловкость своей предыдущей фразы. — Только вы их всех и интересуете. Мужчин.
«Мужчин», — повторила про себя Ника. Множественное число. А ей хотелось бы интересовать всего лишь одного-единственного мужчину.
Платон пожаловал с барского плеча простенькую «ауди». Вадим заехал на квартиру, убедился, что она и в самом деле завалена молочной смесью и «хаггисами-маггисами», потом проскочил в городской парк и пятнадцать минут издалека наблюдал за девичьей фигуркой, двигавшей взад-вперед синюю коляску…