— спасибо, я не люблю сладкое, только иногда позволяю себе…
— но вам нужно, вы такая худенькая, вам надо заботиться о себе…
— да, конечно, но я отвыкла много есть…
И потом снова, буква за буквой:
ночь растворилась в пространстве, здесь много цикад, квакают лягушки
морских лягушек вроде бы нет в природе, наверное, где-то поблизости озеро… у них сейчас брачный период…
какие медленные буквы
звонила Анна, добралась благополучно
15 августа, заполночь, я чувствую буквы, одна другая, буквы, но не слова, ведь можно писать буквами, а можно — словами
доброй ночи.
Написала Анастасия для нее, но в сущности — для себя.
ВСТРЕЧА
… как я счастлив знакомству с вами, мадам… как я рад…
на двери табличка:
Д-р Бошненский
Непонятно, где ставить ударение, было ровно одиннадцать, когда она постучала в дверь — да, войдите — наверное, он заранее пошел ей навстречу, потому что, когда она вошла, он оказался прямо перед нею, какой странный человек, и его фамилия, и ужасно высокий… даже не столько высокий, сколько длинный… и такой фамилии наверняка нет в справочниках…
— как я счастлив знакомству с вами, мадам… как я рад…
ударение на «е», он представился, словно я не видела табличку на двери, но, возможно, предполагает, что люди могут задавать себе этот вопрос… и сразу куда-то исчезает неловкость… его рука костлявая, он не отдернул ее, напротив, так и стоял с протянутой рукой в ожидании ее реакции, пока она не подхватила ее своей левой рукой… довольно интимный жест, словно с приятелем, но правой руке всегда что-нибудь мешает — тарелка, из которой что-то выливается, салфетка, нож или ложка, поэтому безо всяких церемоний она воспользовалась левой,
— когда вы мне снимете повязку, доктор?
он не ответил, вопрос прозвучал единственно по поводу этой левой руки, которая всего мгновение оставалась в его правой, а он продолжал восхищаться фактом знакомства с нею, убеждая, что ждал этого с нетерпением,
— мадам, я читал ваши книги, по крайней мере, некоторые из них,
она не спросила, какие именно, ей это неинтересно, другое меня заинтересовало, помещение оказалось совсем неожиданным — уж никак не врачебный кабинет, а большая квартира, довольно уютная, прихожая с зеркалом и шкафчиком для обуви, дальше — просторный холл, на одном из диванов валяются брюки и рубашка, доктор явно живет здесь и одет по-домашнему — бриджи и футболка, кругом беспорядок — по контрасту со стерильной обстановкой санатория, даже запах другой… тимьян… нет, липа… доктор, не замолкая:
— сюда, пожалуйста, и направо, я ненавижу врачебные кабинеты, они смущают посетителей, и поэтому мой — совсем другой, он подойдет и врачу, и писателю,
его смех похож на кашель, заметила я, я продолжаю замечать, она не может перестать замечать, вот в ее номере совсем нет картин, а здесь их полно, пять полотен на стенах, но она не смогла рассмотреть их как следует, потому что он быстро провел ее через открытую дверь в кабинет, большая библиотека, перед ней письменный стол — вот только чей? врача? или писателя? Она, например, любит писать лежа… об этом могли бы поведать ее книги, но можно это определить и по другим признакам, если, конечно, их заметить, когда я замечаю подобное, то ощущаю расстояние между миром и собой…
— если здесь вам не очень удобно, то, может быть, там…
— да, там.
В углу низкий столик с двумя креслами, я села, достала из сумочки формуляр и протянула доктору — незаполненный.
— я не могу писать левой рукой, доктор, я правша, сестра Евдокия принесла мне эти бумаги вчера, но я не смогла…
вообще-то, она пыталась, написала даже свое имя:
Анастасия
но получилось ужасно криво, как у ребенка, доктор смутился, покраснел, или ей так показалось, потому что в кабинете было темновато, можно было бы ничего и не заметить, странно, но здесь так сумрачно, несмотря на яркие лучи снаружи, окно маленькое и шторы приспущены, наверное, специально,
— какое недомыслие, боже, какое недомыслие,
вздохнул доктор, но он надеется на ее снисходительность, это всё сестра, разумеется, ведь она разносит формуляры вновь прибывшим, а ведь прекрасно знала о ее проблеме с рукой, могла бы и сообразить,
— но она слишком молода, — продолжал он, — молодые так неделикатны, наверняка даже отдернула свою руку, увидав вашу повязку, а собиралась пожать руку, не так ли? Какая бестактность… Забудьте об этом, это всё формальности, в ваших бумагах из больницы все написано, я сам заполню карту.