— Крошка моя! — зарыдала Крис и закусила кулак. Она умоляюще посмотрела на Кляйна: — Доктор, что это? Что с ней происходит?
Кляйн растерянно покачал головой и, не веря своим глазам, продолжал наблюдать за Риган. Она то поднималась над постелью, то, задыхаясь, падала на кровать, будто невидимые руки хватали ее и подбрасывали снова и снова
Крис дрожащей рукой прикрыла глаза.
— О Боже, Боже,— прохрипела она,— доктор, что это?
Неожиданно взлеты и падения прекратились, и Риган закрутилась на кровати. Глаза ее закатились, и теперь были видны одни белки.
— Он сжигает меня... сжигает меня! — стонала девочка.— Я горю! Горю!
Она начала быстро сучить ногами. Врачи подошли поближе и встали по обе стороны кровати. Дергаясь и извиваясь, Риган выгнула шею и запрокинула назад голову. Врачам бросилось в глаза ее распухшее горло. Она начала бормотать что-то странным грубым голосом, исходившим, казалось, из груди.
— ...откъиньай... откъиньай...
Кляйн нащупал ее пульс.
— Ну, маленькая, давай посмотрим, что с тобой случилось,— ласково проговорил он.
Вдруг врач пошатнулся и отпрянул, едва не упав на пол. Риган неожиданно села и оттолкнула его с такой силой, что он отлетел в другой конец комнаты. Лицо ее было искажено злобой.
— Этот поросенок мой! — взревела она. — Она моя! Не прикасайтесь к ней! Она моя!
Риган визгливо рассмеялась и упала на спину, как будто ее кто-то толкнул. А потом... Она вдруг высоко задрала подол ночной рубашки, открыв взорам присутствующих самые интимные части своего тела, и принялась то ласкать, то неистово тереть их обеими руками. При этом она буквально сверлила докторов яростным взглядом и не переставая твердила только одно:
— Трахните меня! Ну же! Трахните меня!..
Увидев, как девочка периодически подносит ко рту и сладострастно облизывает влажные пальцы, Крис не выдержала и, задыхаясь от слез, выбежала из комнаты.
Кляйн вновь приблизился к постели. Риган нежно обнимала себя и гладила по плечам.
— Да-да, ты моя жемчужина,— тихо напевала она тем же странным грубым голосом. Глаза девочки были закрыты, и, казалось, она входит в экстаз: — Мой ребенок... мой цветочек... моя жемчужина...
Так прошло несколько минут, и вдруг Риган опять начала извиваться, выкрикивая лишь отдельные невнятные слова. Внезапно она резко села с беспомощным и испуганным выражением лица. Глаза девочки были широко раскрыты.
Она замяукала.
Потом залаяла.
Потом заржала.
А еще мгновение спустя, согнувшись пополам, тяжело и прерывисто дыша, начала стремительно вращаться всем туловищем.
— О, остановите его! — рыдала она.— Пожалуйста, остановите его! Мне так больно! Заставьте его остановиться! Я задыхаюсь!
Кляйн не смог вынести это зрелище. Он взял свой чемоданчик, поставил его на подоконник и начал приготавливать все для укола.
Невропатолог оставался у кровати. Риган упала на спину, как будто ее снова кто-то толкнул. Глаза опять закатились и в бешеном темпе забегали из стороны в сторону, она забормотала что-то низким, грудным голосом. Невропатолог склонился над ней, пытаясь разобрать слова. Потом он заметил, что Кляйн подзывает его к себе. Врач направился к окну.
— Я введу ей либриум,— зашептал ему Кляйн, поднося шприц к свету,— но тебе придется подержать ее.
Невропатолог кивнул. Он внимательно вслушивался в бред девочки, склонив голову в сторону кровати.
— Что она говорит? — еле слышно поинтересовался Кляйн.
— Не знаю. Какую-то чепуху. Бессмысленный набор звуков.— Он явно остался недоволен собственным объяснением и добавил: — Она произносит эти слова так, будто они что-то обозначают. Я ясно слышу ритм.
Кляйн кивнул ему, и они тихо подошли к кровати с обеих сторон. Едва врачи приблизились, Риган напряглась и застыла. Мужчины понимающе переглянулись. Тело девочки начало изгибаться назад, как лук, в немыслимую дугу, пока голова не коснулась пяток. При этом Риган оглушительно визжала от боли.
Врачи вопросительно взглянули друг на друга Кляйн подал сигнал невропатологу. Однако, прежде чем тот успел протянуть руку, чтобы удержать девочку, она потеряла сознание и помочилась на кровать.
Кляйн нагнулся и приподнял ей веко. Потом нащупал пульс.
— Она скоро придет в себя,— прошептал он.— По-моему, у нее обморок. Как ты считаешь?
— Кажется, да.
— Давай все же подстрахуемся,— предложил Кляйн.