— Осквернения,— угадал Каррас, кивнув головой.
— Да, мой метод не удался,— спокойно заметил детектив.
— Извините.
— Ничего, святой отец, я заслужил это. Да, эти происшествия в церкви,— подтвердил он.— Верно. Но помимо этого и еще кое-что более серьезное.
— Убийство?
— Да. Отгадайте еще что-нибудь. Мне это нравится.
— Но вы же из отдела по расследованию убийств.— Иезуит пожал плечами.
— Это ничего не значит, Марлон Брандо. Ничего не значит. Вам не говорили раньше, что вы очень умный священник?
— Моя вина,— пробормотал Каррас. Он продолжал улыбаться, хотя начал понимать, что помимо воли задел своего собеседника.— Я все же не понимаю, какая здесь связь?
— Послушайте, святой отец, можно мне надеяться, что этот разговор останется между нами? Конфиденциально? Так сказать, небольшая исповедь?
— Конечно.— Дэмьен открыто смотрел на детектива.— Так в чем дело?
— Вы знаете режиссера, который снимал здесь фильм, святой отец? Бэрка Дэннингса?
— Да, я видел его.
— Вы его видели.— Детектив кивнул головой.— Вы знаете, как он умер?
— Ну, из газет... — Каррас снова пожал плечами.
— Это только часть правды.
— Да?
— Только часть. Послушайте, а что вы знаете о поклонении дьяволу?
— Что?
— Терпение. Я вас подвожу к главному. Поклонение дьяволу — вам это знакомо?
— Немного.
— А все, что касается самих ведьм, не охоты на них, а самих ведьм?
— Да, я когда-то писал статью по этому вопросу,— Каррас улыбнулся.— С точки зрения психиатрии.
— В самом деле? Отлично! Это большой плюс. Просто подарок судьбы. Вы можете мне очень помочь, даже в большей степени, чем я ожидал. Послушайте, святой отец... В общем, давайте поговорим о поклонении дьяволу...
Киндерман буквально вцепился в руку священника Они прошли по изгибу дорожки и направились к скамейке.
— Знаете, святой отец,— вновь заговорил детектив,— я человек мирской и далеко не специалист в этих вопросах. Откровенно говоря, образованностью тоже не отличаюсь. Во всяком случае, в формальном значении этого слова. Но я много читаю. Я знаю, как относятся в обществе к людям, которые, что называется, «сами себя сделали». Их считают отвратительными, ни на что не годными дилетантами, ну и все такое... Самообразование отнюдь не в почете. Однако я ничуть этого не стыжусь. Поверьте мне, ни капельки. Я...— он вдруг оборвал себя на полуслове, потупился и покачал головой.— Ну вот, опять ударился в лирические откровения. Знаете, дурная привычка — много болтать. Извините. Я понимаю, вы очень занятой человек...
— Да, я молюсь.
Иезуит произнес это мягким тоном, но в то же время голос его был сухим и лишенным всякого выражения.
Киндерман на миг застыл и бросил на священника удивленный взгляд.
— Вы это серьезно? Неужели? — Он вновь повернулся и двинулся вперед — Итак, осквернения... Они у вас никак не ассоциируются с поклонением дьяволу?
— Возможно. Такие ритуалы есть в черной мессе.
— Это уже хорошо. А теперь насчет Дэннингса Вы читали, как он умер?
— Он упал.
— Ну что ж, я скажу вам. Только, пожалуйста, пусть это останется между нами.
— Конечно.
Детектив вдруг помрачнел, ибо священник прошел в этот момент мимо скамейки и, судя по всему, отнюдь не намеревался присесть на нее.
— Вы не возражаете, святой отец? — В голосе Киндермана слышалась едва ли не мольба.
— Против чего? — Каррас непонимающе взглянул на собеседника.
— Против того, чтобы остановиться и, быть может, посидеть где-нибудь,— пояснил детектив.— Например, вот здесь.
— О, конечно.
Они повернули обратно к скамейке.
— У вас не будет колик? Или судорог?
— Нет, я уже отдышался после бега.
— Вы уверены?
— Да, вполне.
— Ну что ж, тогда прекрасно.
— Итак... О чем вы говорили?
— Да-да, сейчас, одну секунду, пожалуйста.
Киндерман со вздохом облегчения опустился на скамейку.
— Ну вот, отлично, так будет значительно лучше,— пробормотал он, в то время как иезуит вытирал полотенцем блестящее от пота лицо.— Старость, знаете ли, не радость...
— Вы спрашивали о Бэрке Дэннингсе?
— Бэрк Дэннингс... Бэрк Дэннингс...— Детектив пристально уставился на свои ботинки. Потом поднял взгляд и посмотрел прямо в лицо Каррасу.— Бэрка Дэннингса, святой отец, нашли у подножия длинной лестницы ровно в семь часов пять минут. Ему, словно цыпленку, свернули голову на сто восемьдесят градусов.
Отчаянные крики раздались с бейсбольного поля, где тренировалась университетская команда. Каррас замер и заглянул лейтенанту в глаза.