— Я…
— Да ладно, Ромео, тебе повезло, что не на Ирину Израилевну нарвался, а то был бы тебе Хеллоуин с «валентинками». Пошли, нельзя тебе здесь всё-таки быть, в коридоре поговорим.
Они вышли, присели на дермантиновый диванчик.
— В общем, Ромео, положение с твоей «Джульеттой» дерьмовое, это я тебе как мужик мужику честно говорю, — доктор достал из кармана сигарету, закурил, — и дерьмовость его в том, парень, что мы, врачи, в нём ничегошеньки понять не можем, а стало быть, и спрогнозировать. Сегодня на пятиминутке у главного решили консилиум из профессоров собирать. Бывает такая штука, Ромео, но крайне редко!
— А что за штука? — не выдержал Димон.
— А штука в том, парень, что «Джульетта» твоя абсолютно здорова, если можно так сказать. То есть все функции организма, — мозг, сердце, лёгкие — работают прекрасно. Она ведь и повреждений-то серьёзных не получила так как была пристёгнута ремнём безопасности — пневмоподушки спасли, всего лишь пара синячков пустячных. А, с другой стороны, она вроде как и мертва — то есть её самой, её личности или души, можно так выразиться, в теле нету! В пору верующим стать!
— Так что же с ней теперь будет?
— Никто этого, парень, сказать не сможет, даже профессора, я думаю. Может она через пару минут очнётся, с кровати спрыгнет и домой побежит, а может и годами так лежать, такое тоже бывает. Словом, малоизученный наукой феномен! Вот так-то, брат Ромео!
— А может кровь ей надо, или органы какие-нибудь, вы у меня возьмите, если надо, я готов донором стать!
— Хорошо, Ромео! Если надо будет, прямо у тебя и возьмём! — рассмеялся доктор. — На вот тебе визитку мою, захочешь посетить Джульетту — позвони, будет можно — проведу. Задаром. Нечего кормить прохиндеев.
Оставь здесь халат и барахлишко Тамразово, я ему сам отдам, заодно и вздрючу малехо! Вот на этом лифте спускайся в подвал, там налево и метров через двадцать пять будет выход на улицу. Ну, бывай!
— До свидания! Спасибо! — грустно поблагодарил Димка и указанным путём отправился к выходу.
За дверью Димку охватили дождливые сумерки, дождь не дождь, а так — гадкая морось. Прикрыв буйную шевелюру капюшоном толстовки и сунув руки в карманы, Димон пошаркал в сторону метро. В груди ныло, тянуло и сжималось что-то холодное и мерзкое, мозг никак не мог принять мысль о том, что, может быть, будет так, что Маринки не будет. Его Принцессы не будет! Хрень какая-то, бред пьяной обезьяны! Этого не может быть потому, что этого не должно быть никогда!
— Слышь, пацан! — толчок в плечо вернул Димона к реальности, — ты тут чё забыл?
Перед Димкой стоял крепко сбитый парень лет шестнадцати, явно — «качок по жизни», и с довольным прищуром кота, поймавшего в свои когти толстенького мышонка, разглядывал Димона. За его спиной стояло ещё человек семь разновозрастных отроков, разной степени агрессивности, которыми толкнувший Димку «качок», очевидно, верховодил. Двор, в который занесло Димона, был ему явно незнаком.
— Ничё не забыл, я к метро иду! — Димон сделал шаг в сторону с целью обогнуть загораживающего ему путь «качка», но тот снова перегородил ему дорогу.
— Не гони, ржавый! Метро в другой стороне!
— Я не гоню! Я заблудился тут у вас…
— Тут у нас, ржавенький, так с людями базар не ведут, здесь у нас — это не там у вас, понял!
— Понял…
— А раз понял, так отбей людям таможенный сбор, раз уж ты тут у нас!
— Нет у меня лавашей, я всё Тамразу отдал.
— Я никаких Тамразов тут не знаю, мне по фигу кому ты где там чего отдал, нет бабла — гони МП-З-шник!
— На! — Димка снял с шеи шнурок с МП-3 плеером.
— «Трубу» давай!
— «Трубу»? — Димка ощупал в кармане неработающий телефон. Можно было бы, конечно, отдать и его. Мобильник, в общем-то, уже не новый, бывает, подглючивает на играх, но… Но в нём остались единственные у Димки Маринкины фотки! И если она умрёт…
— Нет! — отрезал вдруг неожиданно для самого себя жёстко Димон. — «Трубу» я тебе не дам!
— Чё ты сказал, ржавый? — глаза «качка» сощурились в щёлки, рот осклабился презрительной ухмылкой. — Ты, — он ткнул Димку в грудь указательным пальцем, — мне, — он оглянулся на загоготавшую «бригаду», — не дашь?! А чё ты мне тогда дашь? Это? — он сделал похабный жест.
— Хвост от старой макаки! — удивляясь собственной наглости, бросил Димон, ощущая, как в груди у него быстро разрастается ком леденящей злобы. — И я не «ржавый», а рыжий, понял, фуфло!?
Первый удар пришёлся Димону по уху вскользь, так как «качок», озверев от «фуфла», явно поторопился ударить и плохо прицелился. Второго удара не последовало, потому что Димон (и это Димон-то, способный разве что прихлопнуть комара, и то не с первого удара!) резко, коротким пинком, точно как учил его сосед-десантник Мишаня, ударил «качка» по костяшке голени чуть выше поднятого языка кроссовки. «Эх! Жаль что я не в "гриндерах"[7]!»
7
Гриндеры — молодежная обувь: тяжелые ботинки на толстой подошве с высокой шнуровкой и усиленным металлическим вкладышем носком.