Димыч.
Июльское солнце слепящим шаром высоко висело в голубом небе. Это лето в Сибири выдалось жарким. Всякая жизнь на строительной площадке в центре жилого микрорайона затихла. Наступил обеденный перерыв.
К вагончикам, в чахлой тени которых отдыхали бригады плотников, маляров, каменщиков, покачиваясь боками, словно разбитная бабёнка, подкатил автобус. Скрипнув тормозами, остановился. Строители заспешили в утробу ветхой вахтовки, которая возила их в столовую. Лязгнула дверь, и автобус покатил дальше, взывая мотором на пригорках, и вскоре скрылся.
На площадке остались двое: Димыч и Кольша. Димыч, владелец мясистого носа с фиолетовым отливом, работал на стройке дежурным электриком, а Кольша – его напарником. За безграничную любовь к горячительным напиткам, Димыч имел прозвище «пивосос». Сейчас, они сидели за грубо сколоченным столом, и гоняя в стеклянной банке пельмени. По очереди вылавливали переваренные комочки с мясом и жмурясь с явным удовольствием, с чавканьем съедали их, с хрустом закусывая, зелёным луком.
Как известно, само потребление пищи всегда приводит к улучшению настроения, а тем более после работы на воздухе. Немало радости двум друзьям доставляла и, припасённая к трапезе бутылка ароматного до одури «Агдама.
Напарники дожевали пельмени, причмокивая, допили «Агдам» и начали размышлять: чем занять свой досуг в оставшейся до конца перерыва время. Высокий и тощий, как жердь, Кольша склонялся к мысли, что неплохо было бы завалиться в холодке, дабы завязался жирок. Но Димыч был настроен более решительно. Его уже давно интересовало одна комната в подвале, которую маляры постоянно держали закрытой. Именно её и решили проинспектировать друзья. Быстрым шагом они пересекли прокалённую солнцем, площадку, и нырнули в темноту подвала. Изредка зажигая спички, добрели до комнатушки маляров. На удивление она оказалась открытой, что несказанно обрадовало друзей. Кольша чиркнул спичкой и Димыч огляделся. Ничего необычного не было. Валялись какие-то пустые, мятые вёдра, банки из-под краски, засохшие валики и мочальные кисти. Только в самом углу стояла огромная чёрная бочка. Посмотрев в неё, Димыч ничего не обнаружил. Тогда он пошарил внутри рукой. На пальцах чувствовался какой-то мелкий порошок.
– Кольша! Тут какая-то хреновина. Айда, глянь!
– Да ну, чё я там не видал. Пошли отседова.
Димыч напоследок ещё раз пошарил рукой в бочке, зачерпнув невесомый таинственный порошок. Понюхал его, даже лизнул. Вкус оказался нейтральный. Пару раз, смачно чихнув, он крикнул уходившему приятелю:
– Лады, пошли, покемарим.
Шагая следом за спотыкающимся Кольшей и, натыкаясь в серой темноте на шершавые стенки подвала, Димыч нюхал ладони, тёр их друг от дружку и при этом что-то глухо бубнил. Оказавшись снаружи, Кольша заторопился в тенёк вагончиков, жмурясь по-старушечьи от солнечных лучей.
– Ёшкин свет. Ни хрена себе.
Неожиданно услышав вопль, приятель крутанулся, как ужаленный. В подвальном проёме стоял Димыч. Вся его застывшая в нелепой позе фигура была словно гальванизирована серебром. В волосах кувыркались ослепительные блики; широкая грудь, как рыцарский панцирь перед атакой, сиял; в чудных изломах закаменели серебренные штаны, разгоняя игривые зайчики вокруг, благородным металлом отливали кирзовые сапоги.
Но самое великолепное зрелище представляло лицо. Его словно окунули в чан с расплавленным серебром, и теперь оно застыло античной маской древнего мыслителя, поражённого великим удивлением. Обомлевший Кольша на пополам сломался в диком хохоте:
– Ты чё охринел?!
Маска несколько ожила, толстые серебряные губы расклеились, показав того же цвета зубы:
– Етит твою мать! Во, гады! Серебрянку подсуропили! Хрен теперь отскоблишься!
– Придётся песочком потереть. А, не возьмёт, наждачком! – издевался Кольша.
– А, то стоишь, блин, как статуя в лучах заката … Аж, в глазах рябит. А может, Димыч, ты так и останешься? Сияешь, что олимпийский рубль.
– Да пошёл ты… Лучше помог бы, чем ржать. Счас бабы приедут, они нас обоих отсеребрят, мало не покажется!
– Айда к растворному узлу. Там речной песок есть. Будем отскабливаться.
– Ё моё! -глянув себе в штаны взвыл Димыч.
–И там! Хороша, бляха, красочка. Прям Аполлон.
Тут приятель опять захохотал:
– Да ты точно не мойся. Тебе в музей надо. Как статую показывать будем. За деньги.
– Отвали. Хорош ржать! Без тебя тошно, – Димыч потрусил к ёмкости с водой.
В этот момент появилась вахтовка. Увидев автобус, Димыч добавил ходу. Подбежав к баку с водой, быстро открыл кран. Хватая широкими, словно штыковая лопата, ладонями струю, он яростно обливался водой, прихватывая большие горсти песка из лежащей рядом кучи.