— Ну, надо же! — Динь нахмурилась. — Почему-то я ничего об этом не слышала. А ты как считаешь?..
— Я считаю тебя обычным волком. Извини, если обидел, но мне кажется, что быть надеждой или проклятием стаи так же тяжело, как сыном вожака.
— Значит, в нас есть что-то общее, — вздохнула волчица. — Как там Карван? Я его давно не видела.
Туам задумался:
— Вообще, он уже давно… не похож сам на себя. Перестал задирать слабых, почти не огрызается. Правда, хитрость и скрытность у него в крови, и потому он теперь обучается охоте. А я, скорее всего, пойду по тропе воина… До распределения еще далеко, но я уже занимаюсь с лучшими бойцами нашей стаи… Кстати, об обучении. Ни за что не угадаешь, куда я иду!
— И куда же? — спросила Динь.
— К вам, с Хельвингой. Буду учиться целительству. Мой отец считает, что вожак должен уметь все.
— Твой отец очень мудрый, — сказала Динь. — А как Карван? Он тоже будет учиться?..
— Нет, — Туам улыбнулся. — Он сказал, что не хочет быть вожаком. Что это слишком большая ответственность для него.
Динь внимательно посмотрела на Туама.
— А для тебя?
— И для меня тоже, — вздохнул он. — Но Карван — младше. Он может выбирать. А у меня выбора нет. Надеюсь, я стану хорошим вожаком. Не таким хорошим, как отец, конечно… Ладно. В любом случае, до этого еще куча времени. Идем к Хельвинге!
— Нет! Нет! Нет и нет! — целительница категорично замотала головой. — При всем уважении к твоему отцу, Туам, на тебя у меня времени нет. Мне еще после зимы всю стаю на лапы ставить.
— Но, Хельвинга! — в один голос воскликнули Туам и Динь.
— Нет, — сварливо повторила старая целительница. — Может быть, Динь захочет заниматься с тобой. Для тебя она знает достаточно, да и повторение будет полезно ей перед осенним экзаменом.
— Осенним экзаменом? — глаза Динь расширились от испуга. — Н-но… Как?.. Он ведь должен состояться после того, как мне исполнится три года!
— Так и есть, — подтвердила Хельвинга. — Но дело в том, что целители не хотят собирать совет зимой. Холодно и темно, знаешь ли. Да и погода не располагает… В общем, они сказали, что ты должна быть готова уже в конце этого лета. Не бойся, ты справишься. А теперь ступайте оба по домам и завтра начнете свои занятия. У меня полно дел.
— Ладно, — тихо выдохнула Динь. — Пойдем, Туам… Даже не знаю, чему я смогу тебя научить…
Однако к удивлению Динь, она смогла научить его многому. Названия трав, цветов и деревьев словно сами выскакивали у нее из пасти. Поначалу, правда, она немного смущалась волка, но тот слушал ее так внимательно и так старательно пытался запомнить все, что она говорит, что Динь со временем почувствовала себя намного увереннее. Вдвоем Хельвинга разрешала заходить им куда дальше, чем одной Динь, и порой они не возвращались домой по многу часов, открывая такие места, в которых Динь никогда не была. Туам же знал о тундре намного больше.
— Стой! — сказал он как-то раз Динь, которая занесла лапу для следующего шага. — Дальше нельзя без разрешения.
— Это почему? — удивленно спросила волчица.
— Потому что там начинаются земли другой стаи.
Динь посмотрела на Туама с недоверием. Нет, она слышала о том, что есть другие стаи, даже встречалась с одинокими путниками, принадлежащими им, и все-таки она впервые столкнулась с тем, что необъятные владения ее родной стаи закончились.
— Мы — самая северная стая, и, как гласит история — самая первая, — сказал Туам. — Все другие стаи — наши давние братья. Поэтому мы не враждуем. Но свои земли каждый охраняет ревностно, ведь это — добыча. Сейчас мы с тобой могли бы стать нарушителями границы и по головке нас бы за это не погладили. Вон, — он кивнул головой куда-то вдаль, — смотри.
Динь пригляделась и заметила стройный силуэт волка в туманной дымке. Силуэт шевельнулся, и Динь почувствовала на себе чужой напряженный взгляд.
— Это — страж границ. Сейчас он не подойдет к нам, потому что мы — на пустых землях.
— Пустых?
— Да. Чтобы волкам было сложно нарушать границы, вожаки собрались и придумали пустые земли — на этих землях никто не живет и не охотится, они ничьи. И они разделяют территории двух стай. Кстати, если добыча забежит на пустые земли, то ее нельзя будет убить, иначе другие стаи подумают, что мы пытаемся присвоить себе эту территорию и будет война.
— И эти правила соблюдают? Даже зимой?..
Туам замялся:
— Нет… Зимой это правило отменяется — слишком сложно поймать добычу. Но стая, которая убила дичь на пустых землях, должна отдать половину той стае, которая соседствует с ней по этим землям. Таков закон.
— А я вижу там редкий цветок, — вздохнула Динь. — На нашей территории он не растет. Вот бы показать его Хельвинге.
— Когда ты станешь целительницей, то сможешь собирать травы везде, где захочешь, — сказал Туам. — Отец рассказывал мне, что для целителей не существует границ. И еще, целителей нельзя обижать и убивать.
— Это я знаю, — кивнула Динь. — Хельвинга говорила мне. В конце этого лета я стану настоящей целительницей… если выдержу экзамен…
— А ко мне скоро прилетит Стерн и принесет доспехи. Мне ведь уже будет три года. А зимой я пойду к Сиянию, и там посмотрю в глаза злым духам.
— Туам… — Динь немного помолчала. — А как ты думаешь… Ко мне прилетит Стерн с доспехами? Или нет? Я ведь не воин и не охотник… Вдруг Великие решат, что доспехи мне не нужны?..
— Я думаю, что прилетит, — уверенно сказал Туам. — Хельвинга тоже целитель, но у нее есть и Стерн, и доспехи. Так что ты не должна волноваться. Мне бы хотелось узнать, каким будет мой Стерн. Наверняка, он будет очень храбрым и мудрым, и мы будем защищать друг друга всю жизнь.
Динь закрыла глаза, пытаясь представить своего Стерна. Наверное, он будет не такой ворчливый, как Авару, и такой же спокойный, как Акуто… А может быть, это вообще будет она, и тогда они с Динь станут подругами…
— Мне кажется, нам пора возвращаться, — вырвал ее из мыслей голос Туама. — Хотя, мы можем кого-нибудь поймать и идти дальше.
Динь вздрогнула.
— П-поймать?.. Что ты имеешь в виду?
— Ну, — Туам удивленно посмотрел на волчицу. — Найти добычу, убить ее, поделить и съесть.
Перед глазами Динь пролетела картина из детства: трепыхающееся тело обезглавленного зайца. Она судорожно вздохнула.
— Туам… Я… Я не охочусь.
— Почему? — спросил волк. Динь опустила голову.
— Я… Мне жалко добычу.
— Жалко добычу? — повторил Туам, и в голосе его послышалось такое неподдельное изумление, что Динь захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы избежать дальнейших объяснений. — И что, ты хочешь сказать, что ты ни разу никого не поймала?..
— Нет, — едва слышно прошелестела Динь, опуская голову еще ниже.
— Это бред, — убежденно сказал Туам, и, поднявшись на лапы, принялся ходить кругами вокруг поникнувшей волчицы. — Не знаю, что там творится в голове у вас, целителей, но охота — это не убийство слабых и невинных, как ты можешь думать. Это лишь способ жить, который дали нам Великие. У тех, на кого мы охотимся — свои способы жить. Быстрые лапы, верные крылья. Умение запутать свой след. Сколько раз я оставался голодным, только потому что ловкий заяц удирал от меня, оставляя хитрейшие следы. Потому что куропатка взлетала перед самым моим носом, стоило ветру лишь пошевелить траву над моей головой. Динь. Ты должна научиться охотиться. Это нечестно перед Великими и прежде всего — перед собой: есть еду, которую не ты поймала.
— Я не думала об этом так, Туам, — выдохнула Динь.
— Тогда подумай, — строго сказал он, и волчице внезапно показалось, что перед ней настоящий вожак. — Мы отнесем травы, а после проведем в тундре столько времени, сколько нам потребуется, чтобы ты поймала свою первую добычу.
Это было непросто. И потому, что Риона, отчаявшись сделать из дочери охотницу, совсем ничему не учила ее. Динь не наблюдала за охотой своей матери, не возилась в играх с волчатами, которые частенько изображали ловлю оленя, и так и не убила своего первого зайца. Но еще хуже было то, что Динь никогда не чувствовала себя несчастнее, чем на этих уроках.