— Простите… Простите…
Так я познал раскаяние.
И когда через много часов я поднялся, я знал, что я должен сделать и где я должен быть… И я пошел, растерзанный и воскресший, пошел туда, с одной единственной мыслью…
Серые волки. Создания из странного тумана наступали на войско Гаера сзади. Динь впервые видела их так близко. Их серые пустые глаза, их шерсть, вьющуюся на ветру, словно не дающее тепла обесцвеченное пламя. Они ступали широко, на каждый их шаг пришлось бы два простых волчьих прыжка. Но медленно и неотвратимо.
А потом взгляд волчицы скользнул вниз, и сердце ее бешено забилось. Она увидела Гаера и она почувствовала, что он видит ее. Больная улыбка исказила его морду, пасть его раскрылась, он кричал слова приказа, и Динь не слышала, но чувствовала, что приказом этим было убить ее.
— Не смотри туда, не смотри! — шептал Вент, сидевший на ее плече, но Динь не могла оторвать взгляда от красных глаз Гаера.
Черная тонкая струйка отделилась от общего потока тьмы и вошла в живых волков, как клыки в оленью плоть, окруженная клубящимся туманом.
— Воины! — выл Тристан, — не пускайте в сердце ненависть! Мы сражаемся за будущее, а не за прошлое! Мы стоим за свои земли, но не мстим! Не давайте этим тварям черпать силы из вашей души, но наполнитесь силою сами! Бейтесь достойно…
— Я знаю это место, Тристан, — Призрачный волк словно из ниоткуда возник перед вожаком Туманных, — нам нужно взять правее. Там много расщелин, но есть тропа, она поведет нас выше в горы. Она не даст Черным Волкам окружить нас!
— Добре, — отозвался вожак и, кивнув Аграэль, чтобы он повторил его клич, взвыл в темнеющее небо:
— Правее! Вправо и вверх!
— Вправо и вверх! — завыл Аграэль, и помчался вдоль рядов воинов, — вправо и вверх.
— Вправо и вверх! — отозвались Призрачные. Спиной к скалам, мордой к врагу, сплотившись, они кусали и рвали подступающих Черных Волков, отступая выше и выше, на узкую, испещренную пропастями скалу.
— Динь! — Гиро оказался рядом с целительницей внезапно, — идем, Тристан показал мне новое место для целителей.
Он проводил ее взгляд своим и вздрогнул.
— Они идут за мной, Гиро… — прошептала волчица, — они убьют всех на моем пути…
Гиро огляделся. Целители встревоженно прислушивались к словам волчицы.
— Приходит ночь, — сказал он, — идем скорее! Они не найдут тебя. Идем, Динь, идем все! Они еще далеко, и наши воины храбро сражаются.
— Динь, — Вент легонько ущипнул волчицу за ухо, — очнись! Он прав!
Гиро нетерпеливо переминался с лапы на лапу:
— Идем же! — позвал он и нырнул в темный проход между двух огромных валунов. Целители потянулись за ним.
Ночь пала на скалы, и битва притихла. С последним закатным лучом до целителей добрался воин, выживший в мясорубке, устроенной Черными Волками. И сами целители, а также молодые волки без устали рыскали по полю битвы в поисках раненных бойцов, рискуя попасться Черным Волкам, которые отыскивали их намного быстрее по запаху боли.
Динь рвалась с ними, но Вент и Гиро уговорили ее остаться, напуганные тем, что она может попасться кому-нибудь из врагов, ибо белый окрас ее был заметен в темноте. А когда камни вокруг волчицы заполнились раненными и воздух сгустился от их стонов и скуления, у нее не осталось ни одной секунды на мысли о собственной никчемности. Она металась среди волков, утешая и успокаивая, накладывая травы, выпаивая отвары. Они провели всего пару дней с другими целителями, но понимали друг друга без слов и учились на ходу.
С запада доносился вой Черных Волков. Они ликовали, не чувствуя усталости, досыта накормленные чужими страхом, ненавистью и болью. Они продолжили бы бой и ночью, но боялись ловушек и засад, в которых Туманные были мастерами.
На западе же, возле земли не было видно ночи из-за Серых Волков, шагающих стройными рядами, безмолвных и неумолимых. Что оставалось за их спинами, никто не знал, но каждый чувствовал: ничего. Первозданная пустота. Не было смысла умолять их или склонять на свою сторону, они были не земными созданиями, они были самим роком.
— Рано или поздно они совсем не оставят нам места для битвы, — заметил Тристан, вглядываясь в Туман, — мы столкнемся с Черными морда к морде, а тех, кто выживет, из нас или из них, не важно, испепелят эти создания.
Аграэль держал нос высоко, как и полагалось советнику, но сидел неестественно прямо, было видно, что он напряжен и напуган.
— Как ты думаешь, — спросил он у Тристана, — кто они?
Он кивнул туда, где колыхалось зыбкое марево серой стаи.
— Не знаю. Ничего. Ни единой зацепки во всей волчьей истории. Ступай, Аграэль, проверь воинов и отдыхай, завтра будет еще один трудный день.
Когда советник ушел, Тристан тяжело вытянулся на холодном камне и закрыл глаза. Кровь пульсировала у него перед веками. Они отступали, только отступали, и все равно — потеряли много воинов. Потери Черных по сравнению с их были ничтожны. Неведомым волкам, сотканным из тумана не добраться до живых — никого не останется. Тристан вел войско на смерть, и мысль о том, что земли все равно не достанутся Черным, Волкам не утешала его.
Динь сидела, опустив голову. Глаза ее были закрыты, но она не спала. В ушах все еще стояли стоны раненных волков, но сейчас было тихо. Холод и стесненность целителей в травах сделали свое дело, многих раненных они просто потеряли. И ничего не могли сделать с этим, совсем ничего. Порой, они лишь выступали утешением для умирающих, шептали глупые бесполезные слова… Или облегчали их страдания соком смертоцвета. Здесь это растение называлось именно так. Каждый раз, когда Динь вкладывала в глотку очередному волку снег, смоченный ядом, она вспоминала Хельвингу и свои глупые вопросы.
«Ты когда-нибудь убивала?..»
Это было давно, в прошлой жизни. И вот, теперь она убивает сама.
Целители позади еще шептались о чем-то, но вскоре уснули. Динь же не могла спать. Она пробовала ложиться, но судорога сводила ее тело, перед глазами вставал алчный алый взгляд Гаера, и она словно проваливалась в какую-то яму и тут же открывала глаза, слабея от ужаса.
Раздался тихий шорох — это Вент шел к ней, волоча по снегу крыло.
— Как ты? — спросил он, голосом, совсем не похожим на свой обычный, насмешливый. Динь неопределенно качнула головой.
— Я вижу его… — прошептала она, — мы встретились взглядами, и я увидела его… И он тоже меня увидел. Он совсем как я, только черный…
Вент встревоженно шевельнул перьями:
— У вас нет ничего общего… Динь, ты же не думаешь?
— Не думаю, — солгала она. Лгать Стерну становилось все проще, — пока не думаю.
Но на самом деле — думала. Мучительно, каждую секунду. Думала, когда запихивала мох в раны, думала, когда смачивала пасти волков талым снегом, думала, когда убивала Смертоцветом.
Она нужна ему, это известно. Он хочет убить ее, уничтожить. Для этого он прислал Иту, и бедная Ита погибла, сброшенная со скалы. Для этого он отправил отряд за ней на скалы, но она улизнула через ход, показанный Гиро. Рано или поздно его волки найдут ее и убьют… А если нет — это сделает Туман.
Динь отгоняла от себя эти мысли весь день, она старалась убедить себя в том, что все это — неправда. Но, волчье чутье слишком явно подсказывало ей, что это — конец. Конец их жизней, их земель, их мира. Она чувствовала конец подушечками лап, и знала, что его чувствуют все, пусть никто не знает, откуда он взялся и почему.
Но что еще хуже — она чувствовала, что Гаер ей нужен. Они должны были сойтись: белое и черное. Ее душа искала встречи с его душой отчаянно, то ли как смерти, то ли как возможности доказать, что свет сильнее тьмы. Вся ее жизнь — Динь понимала это ясно, была лишь для того, чтобы сойтись с Гаером в последней схватке, где кто-то из них должен победить другого, прежде чем мир умрет и заберет с собой обоих.
В его взгляде она за ту пару секунд увидела не только жажду ее смерти, но и любопытство, и страх. Он не пошел к ней — отправил убийц, желая отмахнуться от своих мыслей, избавиться от волчицы. Но Динь знала, если она выйдет сама, Гаер не откажется от встречи.