— Пойдем скорее, пока Авару не начал ворчать, — улыбнулся Туам. — Правила есть правила.
Он прошел вперед и скрылся в логове. И в ту же секунду Динь почувствовала, как кто-то больно укусил ее за хвост.
— Думаешь, мой брат будет все время рядом с тобой? — прошипел Карван. — Больно ему нужно возиться с сумасшедшей… Мы еще встретимся.
Хорошее настроение Динь мигом улетучилось.
— Ты злой, — прошептала она в ответ. — А злых никто не любит.
И она поскорее забежала в пещеру, чтобы избежать еще одного укуса.
====== Глава III ======
Как и предсказывал Туам, взрослые волки вернулись в поселение только на третий день. Они выглядели усталыми, но довольными. Некоторые несли в зубах мясо.
— Нам удалось не только убить нескольких оленей, но и пригнать их стадо поближе к нашим землям. Там рядом осталось несколько охотников — они будут следить за тем, чтобы табун не разбежался и не забрел далеко от нас, — сказал Альнор Хельвинге. — И мы принесли пищу.
— Отлично, а то я уже и не знала, чем кормить всю эту мелкоту, — проворчала целительница. — С теми, кто остался, много не поохотишься — они способны поймать разве что подбитую на оба крыла куропатку.
— Думаю, ты несколько преувеличиваешь, — мягко заметил Альнор, и Хельвинга хмыкнула. На самом деле волчата постарше уже могли самостоятельно ловить себе мелкую дичь, и для них уход взрослых на Большую Охоту был отличным шансом проверить, могут ли они прокормить себя сами. Кроме того, Стерны старых волков тоже не сидели без дела. В своих крепких когтях они могли принести даже полярную лисицу, хотя на этих пронырливых зверьков волки охотились крайне редко и лишь в час большой нужды.
— Как ты, Динь? — спросила Риона, подбегая к дочери и внимательно обнюхивая и осматривая ее. От бдительного взора волчицы не укрылись следы укусов. — Тебя кто-то обижал?..
— Поспорили немного, — отозвалась Динь. — Но уже помирились.
Это не было правдой, потому что Карван все три дня старался найти повод укусить или ударить Динь так, чтобы этого не видел Туам. Динь пыталась говорить с ним, она искренне не видела поводов для вражды. Но, видимо, из врожденной зловредности или по каким-то своим причинам Карван никак не желал оставлять волчонка в покое, задирая ее при каждой встрече, и всякий раз стараясь довести до слез.
— Ну, хорошо… — протянула Риона. Она знала, что стычки между волчатами, пробующими свои силы неизбежны. Она в детстве и сама дралась не раз. Но ей было сложно представить дерущуюся Динь, и потому она чувствовала, что здесь не все так гладко, как пытается представить ее дочь.
— Еще у меня появился друг! Его зовут Туам! — весело сказала Динь, виляя хвостом.
— Сын вожака? — Риона чуть наклонила голову и внимательно посмотрела на Динь.
— Ну, мааам, — протянула та. — Все сразу «сын вожака», «сын вожака». А он хороший, совсем не зазнается и даже заст… — тут Динь осеклась. Сказать «заступается» — означало выдать то, что ее кто-то обижал. А этого волчонку совсем не хотелось. — Застукал Авару за пением. Представляешь, он умеет петь… Правда, — Динь тихо хихикнула, — не очень хорошо…
И Риона, и Акуто посмотрели на волчонка укоризненно, но строгости в их взгляде не было.
— Ладно, — сказала Риона, все еще не избавившаяся от чувства, что Динь ей что-то не договаривает. — Пойдем домой. Сниму доспехи и наконец-то пообедаем по-настоящему.
Все ярче и ярче разгоралось на небе солнце, все сильнее и сильнее воздух пах весной, и стая начала оживать. Казалось, что жизнь в волчьем поселении не стихает ни на минуту. Охотники уходили и возвращались, волчата целыми днями носились друг за другом, играя в прятки и догонялки, а те, что постарше, осваивали азы воинской и охотничьей мудрости под строгим надзором мудрых наставников. Динь же почти все время проводила с Хельвингой. Каждый день она узнавали что-то новое: о цветах и травах, об облаках на небе и как предсказать по ним погоду, о повадках оленей и полярных лис, о том, как можно отличить ядовитую траву от целебной, и как сделать из яда лекарство. Они уходили с Хельвингой так далеко, что свою усталость во время самого первого путешествия Динь вспоминала с улыбкой. Теперь она так окрепла, что спокойно смогла бы сама добраться до страшного утеса Лапа Стерна, но Хельвинга строго-настрого запретила ей ходить туда одной.
Больше всего времени они проводили в тундре. Снег сошел уже почти везде, и из-под него проклюнулась первая молодая травка, а еще через несколько недель вся тундра стала напоминать огромное зеленое море. И все меньше в этом море для Динь оставалось безымянных островков.
— Нет, тебе рано, — говорила Динь, наклоняя острую морду к лиловым цветам кислинки, — вот придет время, ты станешь настоящей ягодой и тогда мы возьмем тебя с собой, к себе домой. Волчата будут морщиться и смешно высовывать языки, а я буду говорить, что ты — самая лучшая и самая полезная. Зимняя ягода весны. И они почувствуют, что весна действительно близко даже в самые жестокие морозы.
— А вот тебе, — обращалась она к желтому цветку сон-травы, — самое время отправиться с нами. Ты подрос, поумнел и перестал быть совсем ядовитым. Теперь ты очень сильный цветок. Мы будем давать по твоему лепесточку раненным охотникам, чтобы они могли спокойно спать и выздоравливать. Иди-ка сюда… Только аккуратнее…
И Динь выкапывала цветок вместе с корнем и осторожно, чтобы не пролить себе в пасть ядовитый млечный сок, обхватывала его зубами. У Хельвинги в такие моменты замирало сердце, но она не позволяла себе отнимать у ученицы ношу. Иначе Динь никогда не стать настоящим целителем.
— А это что за трава? — спрашивала она, чтобы отвлечься. И Динь, аккуратно положив сон-траву на землю, начинала вспоминать.
— Так, листики острые… Это олений сахар?..
— Ты не угадывай, — притворно сердилась Хельвинга. — Какой же это олений сахар, если у оленьего сахара листья с другой стороны серебристые и не такие узкие к концу?
— Мм… Тогда…
— Динь! — прикрикивала Хельвинга и волчонок принимался осматривать цветок со всех сторон. Он подмечал его запах, количество лепестков в соцветии, резьбу листьев, толщину и высоту стебля. И, в конце концов, подняв запыленный пыльцой нос, радостно возвещал:
— Это — ночной тихоцвет!
Хельвинга одобрительно кивала.
— И что с ним делать?
Динь лукаво смотрела на наставницу. Теперь, когда она узнала растение, ей ничего не стоило понять, в чем подвох.
— Ничего! — гордо отвечала она, посмотрев на Хельвингу. — У этого цветка нет никаких целебных свойств. Но зато, — торопливо добавляла она, — он очень красивый и хорошо пахнет, и для него получаются очень хорошие подстилки для больных.
Этому ее тоже научила Хельвинга. Искать применение любой траве, даже если она не являлась целебной.
Порой, в своих странствиях они встречали волков из других стай. Поначалу Динь смущалась таких встреч. Она казалась себе слишком маленькой и нелепой рядом с сильной мудрой целительницей. Но разговоры, которые Хельвинга вела с чужаками, были столь захватывающими, что мало-помалу Динь забывала о смущении и слушала их, открыв рот. Чужаки рассказывали о далеких местах, где Солнце восходит и заходит круглый год каждый день, где растут огромные, до самого неба деревья, а в зеленой траве может спрятаться взрослый волк — такая она высокая. Динь слушала эти рассказы как сказки, а Хельвинга то и дело задавала вопросы так серьезно, словно все это было правдой.
— А что же Черные Волки, Игран?.. — спросила она один раз, и слова эти «Черные Волки», прозвучали так холодно, что Динь немедленно поняла — речь вовсе не о цвете шерсти.
— Мы прикончили последних из этих тварей еще зимой, — отозвался волк, которого Хельвинга назвала Играном. — В наших землях их больше нет.
— И в Восточном Лесу?
— Мой Стерн летал туда две недели назад, — ответил Игран. — Там о них тоже не слышно. Думаю, мы можем забыть о них, как о страшном сне.