Дракан также заметил это. Он отпустил мою мать и повернулся к толпе.
– Вы потеряли князя! – воскликнул он. – Я потерял отца! Моя красавица невестка, ее нерожденное дитя, мой племянник – малыш Биан… Следует ли мне отнестись равнодушно к тому, что их убийца безнаказанно исчез? Эта женщина – соучастница злодеяния, она столь же виновна в их смерти. Разве она сама не заслуживает ее?
В толпе пронеслось бормотание:
– Коли она ведьма…
– Мальчонке было всего-то четыре годика…
– Он глядел ей прямо в глаза. Никто не может смотреть в глаза Пробуждающей Совесть, коли она истинная…
– …заодно с монстром…
– Смерть ведьме!
– Смерть ведьме!
– Смерть ведьме!
Я не могла выдержать дольше.
– Тот, кто убил их, – это Дракан! – вскричала я и принялась, извиваясь как угорь, прокладывать себе путь сквозь людскую стену туда, к моей матери. – Их убил Дракан\
Казалось, будто никто меня не услышал. Но оба они – и Дракан, и мама – увидели меня. Я же увидела, как она открыла рот, желая что-то сказать. Тогда Дракан, склонившись к ней, произнес что-то, заставившее ее замолчать. И внезапно все ее видимое спокойствие как ветром сдуло. Ее внезапно охватило полное отчаяние, а я забыла обо всем на свете, забыла все свои мысли, кроме одного: я хочу быть вместе с моей мамой.
В одиночку мне бы, пожалуй, ни за что не протиснуться вперед. Но двое стражей у эшафота по знаку Дракана проложили мне дорогу.
– Это сделал Дракан, – сказала я матери.
Быть может, я рассчитывала, что она сумеет заставить людей услышать. Я представляла себе, что она скажет: «Это сделал Дракан!» И скажет так, что все поверят. Но она промолчала. И, лишь взглянув на меня полными отчаяния глазами, совсем тихонько сказала:
– Молчи, Дина!
Протянув руку, Дракан схватил меня за шиворот. Я уже совсем забыла, как быстро он двигается.
– Ну как, госпожа Тонерре, – произнес он, не повышая голоса, – может, мы сейчас узнаем правду о мессире Никодемусе? Или же пусть ведьмина дочь разделит судьбу самой ведьмы?
– О, Дина… – со слезами на глазах молвила матушка. – Почему только ты не удрала?
Дракан подал знак одному из тех, кто караулил возле эшафота:
– Дай мне кандалы!
Тот протянул ему цепь, и Дракан, быстро наклонившись, замкнул ее вокруг моей лодыжки и прикрепил свободный конец цепи к тому же кольцу, к которому приковали мою мать.
– Ну как, госпожа Тонерре? – холодно спросил он. – Так ли уж, несмотря ни на что, невиновен мессир Никодемус?
Матушка была бледна как смерть. Она не отводила глаз от Дракана, а он встречал ее взгляд, словно она не была той, кем была, не была Пробуждающей Совесть.
– Ты вовсе не человек, – вымолвила она в конце концов. – А совести у тебя не больше, чем у животного.
Этих слов он стерпеть не мог. Казалось, он вот-вот ударит ее, я невольно сжала кулаки. Потом он коротко кивнул, но вовсе не для того, чтобы признать, дескать, она права, а потому, что уже принял решение.
– Как хотите! Быть может, измените свое мнение, когда увидите поближе настоящее животное. – Он повысил голос: – Наденьте дракону цепь подлиннее!
Из ворот, ведущих на Драконий двор, послышался скрежет и лязг цепи.
– А может, вы полагаете, что ваш знатный друг – убийца явится в последний миг и спасет вас? Надеюсь, он попытается… Воистину надеюсь, что он попытается!
Он повернулся и неторопливо спустился вниз с помоста, хотя дракон в тот же миг был уже в пути… «Может, ему вообще нечего бояться? – гневно думала я. – Дракон, что вонзит в него свои зубы, наверняка тут же не сходя с места сдохнет».
Стоявшие рядом с матушкой стражи бросали на чудовище беспокойные взгляды. Они торопливо спрыгнули с помоста вниз. Внезапно толпа отхлынула от эшафота, образовав больше свободного места.
Дракон быстро и плавно двигался вперед. Солнце, играя, освещало его искрящуюся серо-зеленую чешую, толстый и длинный драконий хвост колыхался из стороны в сторону.
Остановившись у помоста, он разинул пасть и попробовал языком воздух. Какой длины его цепь? Сможет ли он все-таки добраться до нас?
Матушка, подняв свои скованные цепью руки, притянула меня к себе. Она не могла обнять меня, но прижалась щекой к моим волосам.