Кстати, про местные красоты и красоток. Дина не могла взять в толк, что именно так хвалят экскурсионные справочники, гиды (аборигенам-то понятно – свое болото казалось самым прекрасным) и сами туристы, постоянно фотографирующие «местную красоту», обшарпанную, дурно пахнущую, похожую на тюрьму, куда даже вездесущее испанское солнце проходило с трудом, и поэтому отовсюду торчала плесень и немытость.
– У нас так только бомжи живут, – брезгливо комментировала Дина хохочущей подруге, уже привыкшей к местной архитектуре и красоте, которые смотрели с каждой открытки, именуясь жемчужиной региона.
– Чтоб здесь жить, сначала надо сделать капитальный ремонт, а лучше снести все к чертям собачьим, – профессиональным взглядом строителя оценивала Дина, – а потом уже разрешать нормальным людям здесь жить.
– Дорогая, тут каждый кирпичик имеет свою историю. Удавятся, но никогда не позволят его тронуть.
Дина на это лишь пожимала плечами. Она бы удавилась жить в такой убогости, сырости, темноте, духоте, тесноте и странноте. Собственно, русские так и делали, строили себе современные красивые поселки, где все было широко, глубоко, светло и, как положено русскому характеру, с размахом.
Про красоток. То, что Карлос сразу положил на Дину свой черный, как смоль, взор, являлось логичным. Перестав смотреть на местные архитектурные красоты, в большинстве своем находящиеся в тяжелом, даже опасном, аварийном состоянии, Дина стала засматриваться на местных женщин и сразу же поняла, почему белые северные конкурентки пользуются таким спросом, что на них с аэропорта накидываются всякие Карлосы и Хуаны.
Ибо некоторых с трудом можно было назвать женщинами в привычном смысле этого прекрасного слова: бесформенные одежды, отсутствие элементарного макияжа, маникюра обезображивали. Да что там говорить! Дина у парочки заметила в волосах целые гнезда вшей.
– Это нормально, – комментировала Наташа. – Здесь вечная жара и совершенно другие нормы к гигиене. Здесь все проще, понимаешь?
Дина уже поняла, насколько здесь все проще, поэтому загорелые мужественные руки, пусть и волосатые, тянулись к женственным ухоженным запястьям, дотрагивались до шелка платья, невзначай ласкали тонкую белую шею. Всему этому хотелось посвящать красивые слова и дарить подарки. А красота взамен еще только расцветала и восхищала.
И Дина расцветала, тоже поддаваясь жаркому зною, сиесте, смакованию невообразимо вкусной еды, которой их потчевал Карлос. Что-что, а еда здесь служила религией. И вино! Длинный нос Карлоса и его волосатые руки, и черные южные глаза, настолько искренне и с любовью рассказывали, как надо обожать и восхвалять вино, что Дина, ранее не злоупотреблявшая, да и, в общем-то, не выпивавшая, тоже раскусила этот божественный напиток, согретый солнцем и морем. И загорелыми мужскими руками.