— Наниты, — ответила Амели, указывая на тучу. — Вряд ли они пощадят нас с Беном.
— И ты рискуешь своей жизнью, чтобы меня уговорить? — усмехнулся Мирон. — Что-то не вериться.
— У нас три минуты, — флегматично сказал клон. — Потом будет поздно. Мы не успеем убежать.
— Хочешь посмотреть, как наниты обглодают меня до костей? — глаза Амели сузились, превратившись в щелочки. — Не вопрос. Только отойди подальше. Чтобы не зацепило.
Она убрала руку с джойстика и откинулась на сиденье.
Мирон плюхнулся на сиденье, и захлопнул дверцу. Мобиль сорвался с места.
— Ты дура, — пробурчал Мирон. — Сумасшедшая дура. Думаешь, я поверил в твои бредни?
— Это уже не важно, — сказала Амели и нажала несколько кнопок на приборной панели.
Из-под днища мобиля выехали небольшие крылья. Двигатель загудел, набирая обороты, машинка стремительно прибавляла скорость.
Подпрыгнув на очередном ухабе, мобиль неуклюже взлетел. Крылья удлинились, сзади вылезло сопло турбо-двигателя.
— Ты действительно собиралась пожертвовать собой? — спросил Мирон. В лёгкой пластиковой машинке, похожей на мыльницу, он чувствовал себя, как таракан в спичечном коробке.
— А как же, — она даже бровью не повела. Только наклонила джойстик так, что мобиль заложил крутой вираж над островерхими крышами.
— А дневники? На счёт них ты тоже не соврала?
Амели молча вела авиетку. Мелькнуло красное здание, похожее на собор, затем серая излучина реки, а потом город провалился вниз, накрывшись одеялом из серых туч.
— Значит, всё-таки соврала, — Мирон чувствовал, как в груди, на уровне сердца, открывается дыра, в которую задувает всё тот же ледяной ветер, что и снаружи.
— Извините, — вклинился клон. — Дневники существуют. Я сам видел их у хозяина Такеши.
— Но у вас их нет, — повторил Мирон, словно надеясь, что его опровергнут.
— Мы собираемся их достать, — жестко сказала Амели, глядя в стекло прямо перед собой.
— Но вам-то они зачем?
— Твой отец предсказал ту жопу, что сейчас творится. Буквально по минутам расписал наступление сингулярности. Откуда-то он это знал.
— И был убит за своё знание, — добавил клон. — Мы очень хотим прочесть всё, что он написал.
— Ну как, ты с нами? — Амели кинула на него короткий взгляд и вернулась к управлению авиеткой.
Глава 7
3.7
— Куда мы летим? — спросил Мирон.
Дождь кончился, туча осталась позади, и под днищем расстилались бесконечные пустоши, затянутые неровными квадратами одномолекулярной плёнки. Ветер гнал по ней широкие волны, и казалось, что авиетка летит над серым, подёрнутым рябью океаном.
Белковые фермы, — понял Мирон. — Громадные мелкие болота с водорослями — сырьё, из которого печатают еду для Ульев.
К горлу подкатила тошнота.
— Анклав Париж, — откликнулась Амели. — Место, куда мы летим. Там живёт моя мать.
Мирон прикинул, сколько прошло времени и примерный маршрут…
— Значит это — бывшая Польша? — он посмотрел вниз, на бесконечные серые волны. — Лихо их раскатало.
— После Тридцатидневной войны это был самый лучший выход, — откликнулся клон. — В земле и воде было столько радиации, что выжить могли лишь древние трилобиты. Они буквально «едят» радий, к тому же, являются бесценным источником белка.
— То есть, там не водоросли?
Реклама гласила, что весь белок на фермах добывают из пузырчатки — водоросли с привитой ДНК морских коньков. С этим еще можно было смириться. К тому же, водоросли проходили столько стадий обработки — их превращали в хлеб, в колбасу, в котлеты, пиццу… Но трилобиты? Мелкие твёрдые твари с лапками, похожие на разросшихся вшей?
К горлу опять подкатило, и он отвернулся от окна — возможно, эффект тошноты вызывали бесконечные ритмичные волны, которые ходили по плёнке.
— Зачем нам в Париж? — решил он сменить тему.
Мирон вспомнил свои сны об Амели. Почему-то они были связаны именно с Парижем…
— После смерти деда осталось имущество, — сказала девушка. — Разумеется, тут же набежали наследнички и порвали империю Такеши, как Тузик — пресловутую грелку. Матери достался его особняк в Киото. Старинный замок эпохи Мэйдзи. Там дед хранил самые ценные свои трофеи. Мать приказала разобрать его на секции и перевезла в Париж. Теперь он стоит на Елисейских Полях.
— Я думал, наследница Такеши — это ты, — заметил Мирон.