— Дело не в этом, — пацан сгорбился на высоком табурете, став похожим на грустного гнома. — Я почти уверен, что смогу собрать подходящий интерфейс. Почти. Этой штуке сорок лет. Раритет, музейная редкость. Я постараюсь. Но ничего обещать не могу.
— Меньше слов, больше дела, — бросила Амели. — У тебя сигареты есть?
— Эй, я подросток, усекла? Конечно есть.
— Вот почему ты такой мелкий, — не удержался от назидательности Мирон. — Никотин задерживает рост.
— Мелкий я потому, что мне всего двенадцать, — отбрил пацан. — Но молодость — не порок. Она, знаешь ли, проходит. А над ростом я работаю.
— И как? Получается?
Почему я не могу сдержать сарказм? — подумал Мирон. — Потому что он — это я. Лопоухая, прыщаво-озабоченная копия.
— А вон, зацени, — Капюшончик мотнул подбородком в направлении самого тёмного угла. Там громоздилось нечто, больше всего похожее на помесь Оптимуса Прайма с автопогрузчиком. — Модель «Ахиллес». Двадцать пять программируемых режимов. Сенсорные датчики, голосовое управление. Такими оснащают лишь самые крутые фитнесс-центры.
— Наверняка очередной заказ доставили не по-адресу, — промурлыкала Амели.
— Обижаешь, начальник, — фыркнул ребенок. — Я же говорил: я так не работаю. Чтобы никто не задавал вопросов, все должны быть довольны. Тренажер я, между прочим, собрал сам, из запасных запчастей.
— И что, регулярно занимаешься? — Мирон с уважением оглядел сложную конструкцию, в глубине которой пряталось вытянутое эргономичное седло.
— Каждый день, — серьёзно кивнул пацан. — Я, знаешь ли, не согласен жить всего до ста двадцати лет.
— Ладно, хватит трепаться, — Амели прихлопнула по столу ладонью. Капюшончик, сколько реально тебе нужно времени?
— Четыре. Может, пять часов. Больше. Если придётся докупать недостающее на дарк-сайтах антикваров.
— Приступай, — скомандовала девушка. — Расходы — за мой счёт. Хотя нет, погоди… Закажи сначала пожрать.
— Да вон он, лилипайп, — пожал плечами пацан. — Что хотите, то и берите. Хоть сэндвичи, хоть чипсы.
— Я хочу нормальной жратвы, — сказала Амели. — Паприкаш из куриных крылышек. Мороженое. Маргариту с нормальным льдом.
Капюшончик поёжился.
— Это ведь… Ну, эту еду ведь готовят ЛЮДИ…
— Да. Ну и что с того?
— А если на неё кто-нибудь чихнёт? Или плюнет? Возьми лучше упаковку сырных крекеров. Они стерильные.
— Я рискну, — сделав «покер-фейс», сказала Амели.
— И тебе, если рассчитываешь прожить со своей печенью хотя бы до тридцати, советую переходить на натуральный белок, — добавил Мирон.
— Я пью витамины, — огрызнулся ребенок. — А также детоксиканты и гепатопротекторы. А натуральная еда — говно. Потому что живёт в говне и производит тоже говно. Вы хоть видели эти куриные фермы? Там птицы ходят по своему же помёту. В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ. О свиньях я вообще говорить не хочу — стошнит. А мороженое? Его же делают из МОЛОКА. Которое добывают из ЖИВОЙ КОРОВЫ! Возьмите лучше замороженный йогурт.
— Ладно, не кипишуй, — махнула рукой Амели. — Просто вызови дрона доставки из ресторана. Из ХОРОШЕГО ресторана, — она скопировала манеру речи Капюшончика. — Такого, где не плюют в еду.
Когда прилетел дрон, нагруженный фирменными коробками с логотипом «ДНБ Будапешт», Капюшончик уже сидел под своим Робокоп-шлемом.
Тело парня удобно покоилось в кресле-трансформере, в подголовник уходил разъём с толстенной косой проводов.
Ему придётся заново сконструировать девайс, способный прочесть флэшку, — подумал Мирон.
Он поймал себя на мысли, что даже рад. Необходимая передышка. Почему-то в логове Капюшончика, на сто восьмидесятом этаже дома-улья, он чувствовал себя в полной безопасности.
После еды они с Амели перебрались в спальню — на редкость прибранное и уютное помещение с громадным траходромом, оборудованным нано-матрасом с массажным контуром.
К тому времени, как Мирон вышел из душа, Амели уже уютно свернулась под пуховым одеялом — наружу торчала лишь макушка.
Но когда он осторожно забрался в кровать с другой стороны, перекатилась под бок и запустила ладошку Мирону в трусы. В паху тут же набухло и заныло.
Тем не менее, он отодвинулся.
— Ты чего? — Амели подула ему в ухо. Кожа на шее покрылась мурашками. — Не хочешь?
— Пацан, — прошептал Мирон, словно испугавшись, что Капюшончик услышит. — Знаешь, когда ты была в душе, он интересовался, не дашь ли ты ему?
Амели расхохоталась в голос.