— Твои хозяева хотят, чтобы она передала им ключи от бункеров, — догадался он.
— Не ключи. Коды.
— Да похую.
— Кто-то должен позаботится о людях, — сказал Виталик. — Прекратить забастовки, снизить накал беспорядков, обеспечить население всем необходимым…
— И конечно же, они хотят сохранить Нирвану.
— Нирвана питает Плюс. Никто в мире ни на одну секунду не захочет остаться без Плюса. Это как… Впасть в кому. Не слышать, не видеть, ничего не знать… Ты разве этого хочешь?
Мирон честно задумался. Мир без Плюса. Никто ничего не знает, и все мечутся, как голуби с оторванными головами…
— Если Амели ушла от Капюшончика, как я смогу её найти?
— Ты был близок с ней. Ты можешь придумать, как.
Только сейчас Мирон понял, что с Виталиком что-то не то. Голос, интонации, манера для усиления речи кивать головой в такт словам — всё это было по-прежнему. Но он говорил, как механическая кукла. Ни одного лишнего слова, междометия или возгласа. Никакого пыхтения, почёсывания или ёрзанья на сиденье. Кукла.
Его накачали «Фокусом», — подумал Мирон. — Залили по самые брови, а затем в подкорку заложили варианты ответов на вопросы… Он сейчас на автопилоте.
— Как ты себя чувствуешь, Виталик? — спросил он. — Как прошла твоя операция? Ты перестал расти? А аудитория? Ты продолжаешь транслировать в Плюс? Сколько у тебя сейчас подписчиков?
— Это не важно, — сказал Виталик очень спокойным ровным голосом. — Мы должны говорить об Орэн. Когда ты придумаешь, как с ней связаться?
— Скоро, — улыбнулся Мирон. — Очень скоро. А пока расскажи о себе. Чем ты занимался, пока меня не было?
Накачанные «Фокусом» могли поддерживать беседу лишь в заданном ключе. Они не способны отвечать на отвлечённые вопросы, не имеющие отношения к сценарию…
Конвертоплан мерно гудел. Оссеан видно не было — высокая спинка пилотского кресла скрывала её полностью. Кабина представляла собой сплошной обтекаемый феррокерамический болид. Где они летят, куда, и скоро ли прибудут на место — оставалось тайной.
— Ты должен связаться с Орэн, — повторил Виталик. Из его голоса пропали все человеческие интонации. В сумеречном свете приборной панели было видно, что мышцы лица подростка судорожно подёргиваются.
— Держись, бро, — Мирон поймал его горячую руку и крепко сжал. — Держись. Я что-нибудь придумаю.
Напасть на Оссеан? — подумал он. — Как? Киборг нечеловечески сильна. К тому же, недолго спровоцировать аварию… А если мы летим над населённым пунктом?
Он представил, как находит нечто настолько тяжелое, чтобы вырубить киборга с одного удара. Садится на её место, дёргает рычаги… Конвертоплан уходит в штопор и приземляется на крышу какого-нибудь дома.
А если дождаться, когда они сядут? «Если бы не я, — говорила Амели. — Твои мозги уже плавали бы в банке с физраствором».
Минск пойдёт на это? Выпотрошит его, чтобы спокойно препарировать разум? Да, они вполне могут это сделать. Мирон вспомнил «Полный Ноль» в Токио. Бесконечные ряды стеллажей, уставленные пластиковыми контейнерами…
Нужно потянуть время…
— Виталик, каким образом я должен связаться с Амели?
— Здесь есть мобильная точка выхода в Плюс, — пацан подал ему наушники.
Ну конечно! За всей этой беготнёй Мирон уже и забыл, что существует простой и эффективный выход в Плюс… И это совершенно безопасно для Минск-Неотех, — подумал он. — Моё тело всё равно останется у них.
— Привет, крокодил, — сказал он, оказавшись в пустом, больше всего похожим на офис, помещении. — Ты меня слышишь?
Тишина. Фикус в углу подрагивает широкими тёмно-зелёными листьями, на столе работает принтер: с характерным звуком из его плоского зёва вылезает бумажный лист. Мирон подходит, читает то, что написано: «ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! УХОДИ!» и заново: «ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ! УХОДИ!»
Весь лист, с обеих сторон, испещрен этими словами. За ним лезет второй, третий — текст один и тот же.
Мирон подходит к двери, дёргает ручку — заперто. Окон нет. Он в глухой комнате, обшитой пластиковыми панелями «под дуб».
Это локальная точка, — понимает он. — Кусочек Плюса, крошечный пузырёк. Кто его запер — Минск-Неотех? Или же Платон, предчувствуя опасность, не позволяет ему выйти в большой Плюс?
Усилием воли он переключился на Минус, увидел сумрачную кабину конвертоплана, ощутил лёгкую дрожь винтов — она отдавалась в костях, в желудке и в зубах — и с облегчением выдохнул. Была, была вероятность, что он вновь оказался в странном аттракторе, запертый теперь уже не в пустыне, а в крошечном офисе с резиновым фикусом.