[32] Понятие жизненной энергии не имеет ничего общего с так называемой жизненной силой, поскольку последняя, будучи силой, есть (или была бы) всего-навсего специфическая форма всеобщей энергии. Воспринимать жизненную энергию подобным образом, и следовательно, перекидывать мостик над пропастью между физическими процессами и жизненными процессами (а эта пропасть до сих пор зияет), означало бы пренебрегать особыми требованиями биоэнергетики, противопоставляемой физической энергетике. Посему я предложил, ввиду психологического применения данного понятия, называть эту гипотетическую жизненную энергию «либидо»[35]. В известной степени я отличаю это понятие от понятия всеобщей энергии, отстаивая таким образом право биологии и психологии формировать собственный понятийный аппарат. Принимая такое словоупотребление, я никоим образом не желаю вмешиваться в область исследований биоэнергетики и открыто признаю, что заимствовал термин «либидо» с намерением использовать его для наших целей; а для целей других подойдет, быть может, какой-то термин наподобие «биоэнергии» или «витальной энергии».
[33] Здесь необходимо предостеречь читателя от возможности неверного истолкования моих слов. Я ни в коем случае не намерен в настоящей работе углубляться в обсуждение противоречивой ситуации с психофизическим параллелизмом и взаимовыгодных действий. Указанные теории представляют собой умозрения относительно возможности духа и тела функционировать совместно или бок о бок; они затрагивают ту самую тему, которой я осознанно избегаю, а именно, существует ли психоэнергетический процесс независимо от физического процесса или включен в последний. На мой взгляд, об этом нам практически ничего не известно. Подобно Буссе[36], я считаю идею взаимовыгодного, реципрокного взаимодействия обоснованной и не нахожу причин ставить под сомнение ее достоверность посредством гипотезы психофизического параллелизма. Психотерапевту, чья специфическая область деятельности относится как раз к этой ключевой сфере взаимодействия духа и тела, представляется в высшей степени вероятным, что психическое и физическое существуют не параллельно и независимо друг от друга, что они в значительной мере связаны между собой реципрокными действиями, хотя подлинную природу таких взаимоотношений еще предстоит поместить в пределы нашего опыта. Исчерпывающие дискуссии по этому вопросу, возможно, чрезвычайно интересны для философов, но эмпирической психологии надлежит ограничиться эмпирически доступными фактами. Даже если мы пока не преуспели в доказательстве того, что процессы в области психической энергии включены в физический процесс, противники данной гипотезы тоже не смогли отделить психическое от физического сколько-нибудь убедительно.
B. Сохранение энергии
[34] Если мы приступаем к рассмотрению психического жизненного процесса с энергетической точки зрения, не следует удовлетворяться лишь понятием энергии как таковым; мы должны также взять на себя обязательство по проверке применимости этого понятия к эмпирическому материалу. Энергетическая точка зрения бесплодна, если выясняется, что ее основной принцип – сохранение энергии – неприменим. Здесь мы должны последовать предложению Буссе и провести различение между принципом эквивалентности и принципом постоянства[37]. Принцип эквивалентности гласит, что «на данное количество энергии, расходуемое или потребляемое с целью вызвать определенное состояние, существует где-то равное количество той же самой или иной формы энергии», а принцип постоянства утверждает, что «общая сумма энергии остается неизменной и не подвержена ни возрастанию, ни убыванию». Значит, принцип постоянства является логически необходимым, но обобщающим при этом выводом из принципа эквивалентности и не столь важен на практике, поскольку наш опыт всегда опирается исключительно на частное восприятие.
[35] Для наших целей непосредственный интерес представляет только принцип эквивалентности. В своей книге «Метаморфозы и символы либидо»[38] я продемонстрировал возможность рассмотрения определенных процессов развития и иных трансформаций подобного типа с точки зрения принципа эквивалентности. Не стану повторять in extenso[39] уже сказанное, лишь подчеркну снова, что исследование Фрейдом сексуальности внесло значительный вклад в разработку данной проблемы. Нигде за пределами отношения сексуальности к психическому мы не видим, чтобы с исчезновением того или иного количества либидо происходило появление эквивалентной ценности в иной форме. К несчастью, вполне понятное чрезмерное внимание к сексуальности побудило Фрейда свести трансформации прочих специфических психических сил, так или иначе соотносящихся с сексуальностью, к сугубой сексуальности, и это навлекло на него отчасти оправданное обвинение в пансексуализме. Недостаток фрейдовского взгляда заключается в односторонности, к которой неизбывно тяготеет механистически-каузальная точка зрения; иначе говоря, перед нами всеупрощающее reductio ad causam[40], которое, чем оно вернее, проще и шире по охвату, тем менее отдает должное результату, подобным образом анализируемому и редуцируемому. Всякий, кто внимательно читал работы Фрейда, осознает, сколь важную роль в структуре его теорий играет принцип эквивалентности. Это особенно хорошо заметно в его исследованиях клинических случаев, когда он приводит описания вытеснений и замещающих их образований[41]. Любой, обладающий практическим опытом в этой области, знает, что принцип эквивалентности обладает важнейшей эвристической ценностью при лечении неврозов. Даже если мы обращаемся к нему не всегда осознанно, применяем мы этот принцип инстинктивно или руководствуясь чувством. Например, когда сознательная ценность – скажем, перенос – уменьшается или фактически полностью исчезает, мы немедленно принимаемся искать нечто замещающее, рассчитывая увидеть эквивалентную ценность, которая проявляется где-либо еще. Замену подыскать нетрудно, если замещающее нечто оказывается сознательным состоянием, но зачастую некое количество либидо исчезает целиком, по всей видимости, не образуя замены. В этом случае замена осуществляется бессознательно; как обычно случается, пациент попросту не осознает того, что какой-то новый психический факт выступает в качестве соответствующего замещающего образования. Но бывает и так, что значительное количество либидо исчезает, словно бы полностью поглощенное бессознательным, не порождая взамен никакой новой ценности. В подобных ситуациях полезно твердо придерживаться принципа эквивалентности, поскольку внимательное наблюдение за пациентом вскоре выявит признаки бессознательной активности, к примеру, интенсификацию определенных симптомов, или появление нового симптома, или особенные сновидения, или странные, быстро исчезающие фантазии и т. п. Если аналитик сумеет предъявить эти скрытые состояния сознательному разуму, то обычно удается показать, что либидо, которое исчезло из сознания, порождало в бессознательном некие плоды, которые, несмотря на все отличия, имеют немало общих черт с сознательными состояниями, утратившими свою энергию. Выглядит так, будто либидо увлекает за собой в бессознательное некоторые качества, нередко столь четко выраженные, что по их характеру возможно определить источник либидо, ныне стимулирующего бессознательное.
38
38 Новое издание: Символы трансформации. См., в частности: Ч. II, гл. III, абз. 204 и далее. [Рус. пер. –