Для Шеллинга природа — это сразу и продукт и продуктивность. Продукт при этом формируется за счет двух сил, противостоящих друг другу. Негативная сила противостоит позитивной, затормаживая ее и формируя вихрь[173], который можно рассматривать как бесконечное развитие идеальных архетипов в природе, реализуемых во времени и пространстве, но никогда не доводимых до совершенства[174]. Во многих отношениях философия Шеллинга предвосхищает метафизику сил в том смысле, что в ней есть продуктивные и ограничивающие силы, а также архетипы, или паттерны.
Отношение между производством и продуктом в природе у Шеллинга не должно пониматься как поддерживающее соматизм[175], или то мнение, что природа состоит в основе своей из тел, — мнение, против которого, как мы видели в предыдущей главе, восстает мысль, инспирированная существованием биооружия[176]. Вопрос, который Иэн Грант поднимает, в частности касательно биологии предшественника Шеллинга — Кильмейера, заключается в том, является ли использование понятия слизи, в особенности протоплазмы, всегда утверждающим соматизм, — всегда утверждающим, что микротела суммируемы или что макротела (например, Земля, рассматриваемая как единый организм) делимы в природе[177]. Хотя тела, или «точки», играют центральную роль для Кильмейера, источником и мерой природы являются не тела, но сеть сил, воздействующих на эти тела и в конце концов на мысль[178].
Как уже было упомянуто во введении, Шеллинг атаковал витализм за внутреннее противоречие, а именно за то, что он постулировал ничему не противостоящую силу. Также Шеллинг возражал витализму, поскольку тот оказывался простым разрежением материи[179]. Неприятие Шеллингом витализма тем не менее исходит из классической формулировки витализма, отрицающей физическое воздействие на жизнь как таковую. В нашей же формулировке витализма мы постарались избежать этого отрицания.
То, что наш тёмный витализм является пространственно-временным, должно частично устранить второе возражение Шеллинга, так как и его собственная система стремилась к такому рассмотрению природы, которое стояло бы между механизмом и телеологией, то есть финализмом[180]. В этом смысле мы можем сказать, что природа у Шеллинга отчасти похожа на природу у Бергсона, ведь обе природы начинаются из некоего абсолюта и затем каждая из них раскалывается во времени. Тезис Кильмейера, что виды являются ретрогрессией[181] более фундаментального состояния реальности, тоже вписывается в эту концепцию природы[182].
Но Бергсон, похоже, обуславливает в конечном счете природные различия в сфере разума, тогда как для Шеллинга природные различия — эта кишащая тьма абсолютного — развернуты во времени в эмпирическом смысле[183]. Единое природы, вопреки Бергсону, не может рассматриваться ни в качестве идеальной формы, ни в виде совершенной тотальности космоса. Единое должно рассматриваться как тёмный исток, как радикально неустойчивое начало всех процессов и сущностей во вселенной. Мы займемся метафизическими свойствами этого Единого в заключении, здесь же заметим, что эта тьма, окружающая Единое, этот отвратительный абсолют, также является тьмой нашего тёмного витализма.
В книге «Различие и повторение» (тексте слишком насыщенном, чтобы его здесь детально разбирать) Жиль Делёз упоминает о «темном предшественнике»[184] как о чем-то таком, что существует до любых различий, — различий, которые для Делёза сами существуют до всякого тождества и сходства[185]. В работе «Химия тьмы» Иэн Гамильтон Грант указывает на эту тьму у Делёза и связывает ее с тёмным абсолютом Шеллинга, — той тьмой, которую Гегель и Шлегель осмеяли в качестве слишком тёмной. Природа для Шеллинга всегда, по крайней мере отчасти, погребена в «вечной тьме»[186]. Здесь можно также упомянуть «теряющуюся во тьме» полоску Бергсона — некую пленку, оборачивающую наше мышление и укрывающую его от непосредственной реальности эволюции. Наше мышление кружит над поверхностью, под которой стремительно развертывается непредсказуемое, и оно, таким образом, никогда не схватывает внутреннюю, порождающую природу эволюции, Природу[187].
Эта тьма не некое умышленное затемнение, но неизбывный вызов способностям мышления помыслить саму жизнь. Тёмный витализм — альтернатива бергсоновскому соединению идеализма и витализма, а также более реалистическое прочтение шеллинговского сочетания материализма (или механицизма) и витализма[188]. Тёмный витализм принимает реальность, в основе своей состоящую из процессов и сил, но не пытается сделать такую контингентность или процессуальность чем-то сразу помысленным или же постигнутым в рамках одного разума. Он, таким образом, являет собой странное сочетание реализма и витализма.
181
От лат. retro — назад и gressio — движение. В данном случае означает упрощение или, точнее, постепенное распадение первоначального целого на все более простые ряды сущностей. Мысль в разных своих вариациях типичная для немецкой натурфилософии начала XIX века. Так, Лоренц Окен полагал, что поскольку человек является конечным Богом (вторичной тотальностью), а Бог образует все сущее посредством актов своего полагания, постольку все виды живых существ можно рассматривать как если бы они были производны от человека путем упрощения (но только если брать это в умозрительной или во вневременной перспективе): «все совокупное царство животных, например, есть не что иное, как изображение отдельных деятельностей или органов человека; не что иное, как противоположный человек. Точно так же природа есть не что иное, как изображение отдельных действий духа» (Окен Л. Учебник натурфилософии (избранное) // Герметизм, магия, натурфилософия в европейской культуре XIII—XIX вв. М.: Канон+, 1999. С. 589). Схожим образом Кильмейер в своей разработке чувственности — когда последняя присуща всему живому — в качестве исходного пункта берет чувственность человека, из упрощения (вычитания определенных характеристик) которой получается чувственность высших животных, потом низших, затем растений.
184
Тёмный предшественник, или фр. précurseur sombre, — это термин, заимствованный Делёзом из метеорологии и отсылающий к двум стадиям образования молнии: 1) между тучей и землей создается соединяющий их ионизированный канал, часть которого, движущаяся по направлению к земле и при этом отрицательно заряженная, называется ступенчатым лидером, поскольку ее движения совершаются по ломаной траектории; 2) при приближении ступенчатого лидера к земле, последняя испускает положительный заряд, как бы замыкая накоротко тучу с землей. В результате от земли к туче по каналу, то есть снизу-вверх, поднимается основная часть заряда, называемая обратной вспышкой и принимаемая за молнию. Тёмный предшественник, по-видимому, соответствует ступенчатому лидеру молнии на этих двух стадиях, учитывая тот факт, что по сравнению с основной вспышкой лидер практически невидим, «тёмен». Подробнее о тёмном предшественнике у Делёза см.: Делёз Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998. С. 152-153.
185
Deleuze, Giles (1994),
187
Bergson,