— Довольно. Я прекрасно всё видел. Это ты начал конфликт у лестницы.
Я благоразумно притворяюсь слепым и глухим. Делаю вид, что не замечаю, как Григорий Михайлович отчитывает наследника. Хотя сдержать внутри себя злорадство не могу.
Оборачиваюсь. Вижу, как мама о чём-то тихо говорит с Татьяной, женой Юрия. Вроде бы довольно мило беседуют.
— Я не мог сдержаться, отец. Кто он такой, чтобы стоять рядом с нами? Он не должен был быть там вчера, и не должен быть здесь сегодня!
— Я решил, что он здесь будет. Ты оспариваешь?
— Нет, — бросает дядя Юра и отворачивается.
— Я надеялся, что мы хотя бы сегодня обойдёмся без споров, — негромко говорит Виталий, поправляя очки.
— А ты, Александр, не подумай, будто я за тебя заступаюсь! — князь вонзает взгляд в меня.
— Я и не думал, ваше сиятельство. Так часы вам правда понравились?
— Не переводи тему. Ты нагло ведёшь себя. Только из-за любви к своей дочери я согласился принять тебя вчера и сегодня.
У меня есть что сказать по поводу любви к дочери. Это так он любит её, что отобрал наследство? Фактически исключил из семьи и вообще почти забыл о её существовании?
Впрочем, я плохо знаю Григория Михайловича. Возможно, что такое поведение и правда проявление любви с его стороны. Ведь гнев такого человека вряд ли захочется испытать на себе.
— Я благодарен за возможность присутствовать, ваше сиятельство, — снова кланяюсь.
— Не заставляй меня пожалеть о решении. Анна! Ты не поздороваешься со мной? — князь направляется к ней.
— Не хотела мешать общаться мужчинам, — с улыбкой отвечает мать и идёт навстречу.
— Не все здесь мужчины, — бросает Юрий и уходит к незаметно стоящему у другой стены слуге. — Виски, побыстрее.
Виталий поджимает губы и коротко качает головой.
— В нашей семье всегда так? — негромко спрашиваю я.
— Давай ты будешь осторожнее со словами. В этой семье ты пока что гость, несмотря на фамилию.
— И не самый желанный гость, судя по всему, — краем глаза смотрю на Юрия.
Он стоит рядом со своим сыном Максимом, которого я не заметил при входе в комнату. Максим мажет по мне взглядом и равнодушно отворачивается. Даже не кивает в знак приветствия.
— Отвечая на твой вопрос, — говорит Виталий. — Нет, обычно в семье всё не так.
Он грустно усмехается.
— Обычно гораздо хуже.
— Жаль слышать.
— Все давно привыкли. Кстати, я рад, что князь согласился позвать вас с матерью. Но ты его фактически вынудил. Если где-то ошибешься — добра не жди.
— Значит, не буду ошибаться, — я улыбаюсь.
Приходят и другие гости. Не только Грозины, но также члены других близких родов. Всего собирается человек двадцать. Я знакомлюсь со всеми, но далеко не все проявляют дружелюбие в ответ.
Хоть нам с мамой и позволили прийти, это не слишком повысило нашу репутацию. Я по-прежнему бастард, а она — мать бастарда.
Последним приходит Алексей вдвоём со своей женой. Его супруга младше лет на пятнадцать. Одета в вызывающе откровенное золотистое платье и держится так, будто это у неё день рождения, и все обязаны её поздравлять.
Алексей первым делом здоровается с братом, дарит ему коробку кубинских сигар и кисть винограда.
— Виноград? — приподняв седые брови, спрашивает князь.
— С твоего нового виноградника, брат мой! — Алексей смеётся. — Женя, пожалуйста.
Его супруга с улыбкой протягивает князю папку. Внутри находятся документы на право собственности — виноградник в Краснодарском крае, где-то недалеко от Алушты.
— Благодарю, — сдержанно говорит Григорий. — Что ж, все на месте. Прошу за стол.
— Анна, это ты? Сто лет тебя не видела! — восклицает Евгения, подходя к нам и обдавая приторно-сладким запахом духов.
— Что ты, всего лет десять, — натянуто вежливо улыбается мама. — С тех пор, как ты окончила школу.
— О, правда? При взгляде на тебя кажется, что минуло гораздо больше времени. Что за костюм? Это Царица?
— Нет. Рязанское солнце.
— Правда? Не слышала про такой бренд, — сообщает Евгения и обводит меня скучающим взглядом. — А кто твой кавалер?
— Я её сын. Александр Грозин, ваше сиятельство, — представляюсь я. — Чрезвычайно рад знакомству.
— Не сомневаюсь, — женщина лениво протягивает мне руку для поцелуя.
С обворожительной улыбкой пожимаю её.
— Отличный парфюм. Такое чувство, будто я на фабрике сахарной ваты.
Евгения цокает языком и забирает руку.
— Вряд ли ты способен уловить все оттенки аромата, Александр. Для этого нужно истинно благородное обоняние. Чистое.
Намёк на моё происхождение такой жирный, что даже идиот бы понял.