Имя Хунтайцзи, под которым известен преемник Нурхаци Абахай, является искаженным китаизированным вариантом монгольского титула «хунтайджи», который носили владевшие доменами потомки Чингисхана. В 1634 году главы южномонгольских племен преподнесли Абахаю-Хунтайцзи монгольский титул богдо-хана (великого хана). Таким образом, Хунтайцзи стал «дважды великим ханом» – сначала его избрала чжурчжэньская знать, а затем признала монгольская. В 1636 году Хунтайцзи переименовал свое государство в Дай Цин («Великое Чистое»), противопоставив его империи Мин («Светлая») и принял императорский титул, который полностью звучал следующим образом: «Великодушный и добрый, умный и совершенномудрый император».
Сын и преемник Хунтайцзи Шуньчжи (Фулинь) был повторно провозглашен императором в 1644 году во взятом маньчжурами Пекине. Формально это означало присоединение Китая к маньчжурскому государству Цин, а не восшествие Шуньчжи на китайский императорский престол, который фактически был упразднен после падения империи Мин. Но принято говорить о «правившей в Китае династии Цин», а не о «Китае в составе империи Цин».
Прижизненного портрета Нурхаци в нашем распоряжении нет, так что приходится судить о его внешности по свидетельствам современников. В частности, корейские послы, встречавшиеся с маньчжурским правителем, описывают его как крепкого мужчину, величественного и сурового, с вытянутым лицом и большим прямым носом.
Историки любят сравнивать Нурхаци с Чингисханом. В чем-то судьбы их схожи – рано оставшись без родительской поддержки (Чингисхан лишился отца в девятилетнем возрасте или около того), они смогли «преломить судьбу» и возвыситься вопреки обстоятельствам. Достижения Нурхаци выглядят скромнее, чем достижения Чингисхана, государство которого (на момент его смерти) простиралось от Тихого океана до восточного побережья Каспийского моря, но зато империя Цин просуществовала дольше – более двух с половиной веков, в то время как государство Чингисхана распалось вскоре после его смерти, а монгольская династия Юань, основанная внуком Чингисхана Хубилаем, правила Китаем всего лишь восемьдесят девять лет. Ну и вообще в своих устремлениях маньчжуры были скромнее монголов, им было достаточно власти над Срединным государством, составлявшим основу мироздания. Как говорится, «лучше одна птица в руке, чем две – в лесу»[42].
Нурхаци можно посочувствовать: главной своей цели – объединения всех чжурчжэньских племен – он так и не достиг, а также не сокрушил империю Мин. Но он сделал девять десятых этих сложных дел, а его преемники завершили начатое. Созданная ими империя Цин отличается от прочих китайских империй тем, что она пала не столько из-за внутренних противоречий, которых, надо признать, хватало с избытком, сколько по причине несоответствия жесткой имперской модели веяниям времени. И не надо приводить в пример японских императоров, которые продолжают оставаться на престоле с древнейших времен по сегодняшний день. Японские императоры на протяжении боо́льшего времени не правили самостоятельно, а всего лишь служили ширмой для реальных правителей государства, будь то представители знатных кланов, вроде дома Фудзивара, или сёгуны[43].
Примечательно, что манчьжурская знать избрала в преемники Нурхаци его восьмого по счету сына Абахая, которому на тот момент шел тридцать пятый год (избрание состоялось в феврале 1627 года). Избрание Абахая великим ханом маньчжуров свидетельствовало о том, что старшинство не имело у маньчжурской знати особого значения, важно было обрести такого правителя, который смог бы успешно продолжить завоевательную политику Нурхаци. Абахай-Хунтайцзи, воинственный, храбрый и рассудительный, полностью отвечал чаяниям своего окружения. «Короля делает свита», – сказал в свое время итальянец Никколо Макиавелли, которого на Западе считают отцом современной политологии, хотя на самом деле он был всего лишь ловким и бесстыжим интриганом, не стеснявшимся выставлять напоказ самые черные стороны человеческой души. Макиавелли имел в виду, что свита создает репутацию правителю, но на самом деле все гораздо проще – свита делает правителя в прямом смысле, она или выбирает его, или же одобряет выбор, сделанный без ее участия. В определенном смысле выбор окружения предпочтительнее передачи власти по старшинству, поскольку старший из сыновей не всегда оказывается самым способным. Если власть не передается от одного рода к другому, а остается в руках правящего дома, то вероятность смут, связанных с ее передачей, резко снижается – дело ведь семейное. Впрочем, иногда происходят весьма примечательные казусы, подобные выбору преемника императором Канси, но об этом будет сказано в свое время.
42
Китайский аналог известного русского выражения «лучше синица в руках, чем журавль в небе».
43
Представители знатного дома Фудзивара, ведущего свое начало от высокопоставленных синтоистских жрецов, правили в качестве регентов при японских императорах в период Хэйан с 794 по 1185 год. Сёгунами («главнокомандующими») назывались представители военного сословия, правившие Японией от имени императора, с небольшим перерывом, с конца XII века до 1868 года. В японской истории было три сёгуната, государственных строя, для которых была характерна принадлежность верховной власти сёгуну, а не императору – сёгунат Камакура (1192–1333), сёгунат Асикага, он же сёгунат Муромати (1338–1573) и сёгунат Токугава (1603–1868).