Я понимала, что скоро рассветет. Темнота должна была пугать меня, но страха не было. Я ощущала лишь чувство избавления, будучи наедине с собой. И могла думать.
Клод мог сокрушить любой шанс Дэвида на успех. Я это знала. Знала также, что Дэвид пренебрежет такой угрозой, но мне следовало решить, что для него лучше. Я оценила совет Лаверна не совершать поспешных действий. Он был прав. Кроме того, я должна бы извещать Дэвида о развитии дел. И это были бы в той же степени его решения, как мои.
Я обнаружила, что иду быстро. Я была уже почти у границы собственно имения, хотя могла бы еще идти часами и по-прежнему оставаться в пределах владений Клода. Я пересекла пыльную дорогу на Новый Орлеан. Скоро опять сельские подводы и телеги поедут по ней с сельскохозяйственными продуктами, молоком и мясом на рынки большого города. Пока же было темно и очень тихо, если не считать стрекота и гудения множества ночных насекомых.
Внезапно я оказалась перед рекой. Я оглянулась. Усадьба уже не была видна. Должно быть, я прошла немалое расстояние. Я не чувствовала усталости, но понимала, что обратно идти далеко. Прежде чем пуститься в обратную дорогу, я помедлила, глядя на реку с ее мутной водой, текшей в этом месте лениво, поскольку река здесь была широкой.
В сотне с лишним миль к северу мои отец и мать лежали погребенными в останках пакетбота либо в иле, устилавшем дно этой самой реки. Трагедия так внезапно вернулась ко мне, что я закрыла лицо и разрыдалась.
Наши надежды и планы были столь велики. За какое-то мгновение все рухнуло, и теперь я оказалась в ситуации, с которой, я чувствовала, мне не справиться.
Я спустилась к речному берегу, встала на самом его краю, словно это приближало меня к двоим людям, которых я так любила. Я склонила голову в молитве за них.
Должно быть, печаль и мое состояние духа сделали меня менее наблюдательной, чем обычно. Вдруг, даже кустарник не треснул и не послышались крадущиеся шаги, меня схватили сзади, плавно и мягко приподняли и бросили с берега в воду.
Я сразу ушла под воду, увлекаемая уже промокшей одеждой и плащом. Мне удалось сбросить плащ, и я вынырнула глотнуть воздуха. Я несколько раз повернулась, пытаясь увидеть того, кто сбросил меня в воду, но все, что я увидела в темноте, – это смутную тень человека, стоявшего на берегу.
Я обнаружила, что река здесь была глубже, чем мне казалось, но по крайней мере я не увязла в иле. Я принялась плыть, пока не ощутила под ногами дно.
Что-то шлепнулось в воду рядом со мной. Следующий камень, брошенный с берега, больно ударил меня в плечо, заставив снова погрузиться в воду. Я вынырнула, крича от ужаса, и тут же еще один большой камень упал в воду в считанных дюймах от моей головы. За ним другие. Не меньше двух угодили в меня, хотя и не сильно. Я начала подумывать о том, чтобы уплыть подальше от берега, но одежда тянула меня вниз. Я решила еще раз попытаться достичь берега. Неясная тень приблизилась. Человек казался чрезвычайно высоким, просто гигантом, пока я не поняла, что он высоко над головой держит большую глыбу. Если попадет ею в меня, то либо убьет, либо, лишив сознания, отправит на дно.
Я услышала неясные голоса. Казалось, они доносились из-за моей спины. Я закричала. Человек на берегу отступил. Я слышала, как глыба, которую он держал, тяжело стукнулась о землю, и он исчез. Посмотрев налево, я увидела нечто вроде лодки с фонарем на носу, двигавшейся вниз по реке. Люди в лодке болтали. Они явно не слышали моего крика, так как их голоса оставались размеренными и спокойными, но они спасли мне жизнь. Человек, намеревавшийся убить меня, убежал как раз в тот момент, когда я была уже обречена.
Я выползла из воды и наткнулась на глыбу, такую большую, что она даже скользящим ударом, пожалуй, убила бы меня. Я опустилась на землю, чтобы прийти в себя. Тихий жгучий гнев овладел мной, придав новые силы.
Это была преднамеренная попытка убийства. Первая – у места прыжка через каменную стену – могла быть делом рук кого-то, кто ненавидит Дунканов. Я это допускала, но сегодня это сделал не фермер или обиженный слуга империи Дункана. Кто-то шел за мной сюда, сбросил меня в реку и потом пытался забить камнями до смерти.
Я не имела понятия, чьих рук это дело. Все, что я знала, это то, что каждая минута, проведенная в Дункан-Хаусе, грозит мне опасностью. По какой-то неведомой причине я должна умереть. Я больше не могла полагаться на кого бы то ни было в доме. Я не знала, кому можно доверять. Даже Аугуста, человек столь мягкий и деликатный, была слишком тесно связана с семьей. Как и Лаверн, которому я безоговорочно доверилась. Уолтер был на такое покушение вполне способен. Его отец тоже не такой человек, который бы колебался в достижении своей цели. Правда, Клод Дункан хотел видеть меня живой, чтобы я стала матерью его внука.
Я зашагала обратно к усадьбе, спотыкаясь в сумерках наступавшего рассвета. На первом этаже горели огни, и до меня доносились звуки суеты в конюшне, где кучера расположились на отдых, а теперь готовились запрягать лошадей в экипажи, чтобы отвезти по домам заночевавших гостей.
Я насквозь промокла, была покрыта слизью ила. Он затвердел на моих волосах. Я не хотела, чтобы меня заметили в таком виде, поэтому пошла кругом к заднему входу. Там я нашла Колин, усердно подметавшую служебное крыльцо. Она воззрилась на меня, держа метлу у самого пола.
– Со мной случилось несчастье, – сказала я ей. – Мне нужна помощь, чтобы стянуть с себя мокрую одежду.
– Мэм, я помогу всем, чем смогу. Теперь идемте. Пока еще никто не встал. Повариха не проснулась, но она скоро встанет.
Я поднялась по задней лестнице; Колин шла впереди, удостоверяясь, что никто еще не вышел. Она подала мне знак, и я поспешила по коридору к своим покоям. Колин закрыла и заперла дверь.
В ванной комнате она помогла мне стянуть верхнюю одежду и потом сорочку. Ничего из этого не стоило труда спасать, и мы бросили пока все в ванну.
Я полоскала волосы, пока Колин бегала вниз за горячей водой, чтобы сделать мне хотя бы неглубокую ванну. Я отмыла волосы от ила. Колин высушила их большим полотенцем, чтобы щеткой им можно было придать какую-то форму.
– Как долго ты была внизу? – спросила я.
– Наверно, полчаса до вашего прихода. Правду сказать, мэм, я проголодалась, потому что вчера вечером была так занята, что не нашла времени поесть. Вот и спустилась вниз перекусить, а потом пришлось взяться за уборку.
– Ты не видела, кто-нибудь выходил из дома?
– Нет, мэм. Я даже не слышала, чтобы кто-то ходил здесь.
– Никто не возвращался до меня?
– Ничего и об этом не знаю, мэм.
– Хочу попросить тебя о еще одной услуге, Колин. Пожалуйста, добеги до конюшни, попроси конюха запрячь кабриолет и сразу подать к фасаду, пока гости не начали разъезжаться и не проснулись домочадцы.
– Да, мэм, сию минуту. – Колин выбежала из покоев. Я быстро оделась, повязала голову шарфом, потому что волосы были еще влажными. К тому времени, как я вышла из дома, кабриолет уже ждал. Конюх помог мне влезть в него. Я сильно хлопнула поводьями и отправилась в Новый Орлеан. Впервые – одна. По дороге я несколько успокоилась и попыталась осмыслить, кто мог посягать на мою жизнь и, что не менее важно, – почему? Ответов не было. Мой полуоцепеневший рассудок не мог ни на кого указать. Я осознала, что часть пути дремала, но лошадь не сбилась с дороги, и когда Новый Орлеан действительно начал просыпаться, я достигла предместий.
Я уже знала, что Дэвид жил в одном из небольших отелей, и отправилась туда, довольно легко найдя дорогу. Я привязала лошадь, вошла в отель и спросила Дэвида. Портье сообщил, что он в столовой.