– Пожалуйста, выведите меня отсюда, – взмолилась я. Оркестр поспешно покидал яму, уклоняясь от петард, которые теперь рвались посреди музыкантов. Шиканье и вопли были еще громче. Когда Лаверн и я повернулись, чтобы выйти из ложи, я увидела Дэвида, уходившего за оркестром, а яма была пуста.
Публика теперь осознала, что оперы не будет, и еще более обезумела. Люди принялись рвать сиденья, срывать драпировку, хлынули к сцене. Клод все еще призывал публику к спокойствию и терпению, но с тем же успехом. Мы с Лаверном поспешно выходили, пока толпа не повалила из театра. В ее теперешнем опасном настроении неистовство обязательно выплеснется на улицу.
Лаверн торопливо увел меня от театра, и мы наконец остановились, едва переводя дух, кварталах в четырех от него.
Французская опера еще никогда не видела такого вечера и вряд ли увидит в будущем. Одни хотели, чтобы представление возобновилось, другие шумно требовали назад свои деньги, третьи вопили, требуя скальпа дирижера.
– Контракт Дэвида и его удача только что пропали, – грустно сказал Лаверн. – Ему уже никогда не позволят войти в театр. Нам остается лишь надеяться, что его не вываляют в дегте и перьях и не вывезут из города. Нанести оскорбление опере – это в Новом Орлеане тяжкое преступление.
– Даже если все эти неприятности были хладнокровно подстроены? – гневно спросила я. – Это сделал Клод.
– Видите ли, – в голосе Лаверна вдруг зазвучало сомнение, – он ценитель оперы… Один из самых глубоких. Трудно поверить, что он это организовал…
– Публика, посещающая оперу, приходит, вооруженная петардами? Их было брошено штук пятьдесят. Все это было организовано. Одному оркестранту заплатили за фальшивую ноту, другим за то, что поддержат его и расстроят весь оркестр, пока все не запутаются настолько, что играть станет невозможно. Это не случайно произошло, а было рассчитано.
– Джена, не торопитесь с выводами…
– Как это вышло, что сегодня только я была приглашена в оперу, больше никто? Или их предупредили, что лучше остаться дома? Вы когда-нибудь видели, чтобы Селина пропустила премьеру? Или Аугуста? Все было подготовлено к тому, чтобы погубить Дэвида и сделать меня свидетельницей его гибели, чтобы я должным образом смягчилась для принятия требований Клода.
– Я знаю. Знаю, что это выглядит очень дурно, – сказал Лаверн. – Но мне все еще трудно убедить себя в том, что и Клод может быть за это ответствен.
– Но кто же тогда? Уж не вы ли?
– Нет, клянусь, я был так же удивлен и поражен, как и вы. Это постыдно. Это ужасный способ пресечь карьеру молодого музыканта.
– Особенно если сам он ни в чем не повинен. Вы не хуже меня знаете, что если бы репетиции не прошли отлично, Дэвид настоял бы на отсрочке премьеры. Он был готов, оркестр тоже, но кто-то все разрушил. Дэвид не виноват в случившемся.
– Может быть, Клоду что-то стало известно…
– Пожалуйста, – сказала я, – отвезите меня домой. Я не хочу видеть Клода. Не хочу слушать его ложь и возражения. Все, чего я хочу, это собрать кое-какие вещи и покинуть плантацию Дунканов. Я хочу уехать к Дэвиду. Теперь я нужна ему.
– Все, что хотите, – сказал Лаверн. – Мы найдем экипаж и сразу отправимся.
В экипаже, по обе стороны которого были установлены масляные лампы, горевшие желтым светом, мы с Лаверном в темноте отправились в обратный путь на плантацию.
– Теперь вы вернетесь к Дэвиду? – спросил Лаверн, когда мы выехали из города и двигались по пустынной темной дороге к усадьбе.
– Да, как можно скорее.
– Вам нелегко будет уехать, когда Клод вернется домой. Я должен вас об этом предупредить.
– Я не уеду, не сообщив ему о своих намерениях. Если он попробует удержать меня, я найду способ вырваться. Если он оставит меня в трудном положении, в котором я находилась, когда он меня нашел, сделаю все возможное, чтобы справиться и с этим, на сей раз при помощи Дэвида. Они не смогут арестовать меня как бездомную бродяжку.
Лаверн помолчал, потом взглянул на меня.
– Есть одна возможность. Одна-единственная и небольшая, но есть. Я в этом уверен.
– Возможность чего? – без воодушевления спросила я. Я не видела никакой надежды ни для Дэвида, ни для себя.
– Каждый человек имеет право на второй шанс. Клод известен тем, что в это не верит, но большинство людей в Новом Орлеане верят. До этого происшествия Дэвид имел большой успех. Не думаю, что какого-либо дирижера встречали такими аплодисментами, как его. Стало быть, некоторые члены совета директоров Опера Хаус дважды задумаются.
– Без сомнения, Клод в этом совете, – сказала я.
– Он его возглавляет, – сардонически рассмеялся Лаверн. – Влияние Клода велико, а взносы еще больше. Это не в нашу пользу. Если он откажет в поддержке, Опера Хаус не выживет.
– Но опера переполнена на каждом представлении, – возразила я.
– Верно, но это дело дорогое. Артистов приходится привозить издалека. Они знают, насколько популярна опера в нашем городе, и требуют большого вознаграждения. У нас есть дополнительный оркестр, который тоже обходится очень недешево. Следовательно, обычно мы оказываемся в дефиците, который Клод безропотно покрывает.
– Значит, для нас с Дэвидом все потеряно, – сказала я. – Пока он не найдет другого города и другого благоприятного случая.
– С этим тоже не так просто. Клод ни за что не даст ему положительной рекомендации. Возможно, единственный шанс Дэвида состоит в том, чтобы уехать за границу, куда не достигнет влияние Клода. Этому есть всего одна альтернатива.
– Что за альтернатива? – спросила я. Я слишком запуталась, чтобы заставить себя задуматься, что имеет в виду Лаверн.
– Выйти за Уолтера, выносить его ребенка.
– Нет.
– Если вы не уступите Клоду, для Дэвида все пропало. Стало быть, у вас ясный выбор, Джена. Одно из двух, и решение принимать вам придется быстро. Пока Дэвида не изгнали навсегда.
– Я должна поговорить с Дэвидом, – сказала я.
– Конечно. Повидайтесь с ним завтра. Если он считает, что у него есть возможность уехать куда-то и это ужасное сегодняшнее происшествие не помешает ему найти хорошее место дирижера, то уезжайте с ним во что бы то ни стало.
– Успех для Дэвида значит очень многое, – сказала я. – Он посвятил ему свою жизнь, и он хорош. Он мог бы стать одним из самых знаменитых руководителей оркестров в мире. Неужели я лишу его всех шансов этого добиться?
– Если вы спрашиваете о прямом и честном ответе, – отозвался Лаверн, – то я думаю, что вам нужно выйти за него, уехать и дать ему начать снова. Если вы будете рядом, он с его талантом должен добиться успеха. Ему потребуется время, и вы оба станете испытывать лишения, но я уверен, что Дэвид преодолеет случившееся сегодня вечером.
– Хотела бы я быть так же уверенной в этом, – заметила я.
– Джена, вы с Дэвидом отлично подходите друг другу. Теперь я не богат, но если вы решите уехать с ним, я в качестве свадебного подарка дам вам денег достаточно, чтобы вы не оказались в настоящей нужде, пока Дэвид заново создает себе репутацию.
– Вы милый, – сказала я, и его предложение несколько укрепило мой дух. – Уверена, что Дэвид никогда не примет вашего предложения, но очень его ценю.
– Я страдаю, видя двух славных молодых людей с блестящим будущим, у которых отняли все из-за личной жажды славы одного человека. Клод хочет внука, чтобы не пресекся род и продолжилась династия. Вероятно, он полагает, что сам возродится в личности этого внука. Не знаю, но меня бы это не удивило. Вот почему я сделал свое предложение и почему оно навсегда останется в силе.
– Сегодня вечером я буду говорить с Клодом, если он приедет домой, – сказала я. – Завтра я увижу Дэвида. До тех пор у меня нет ответов и чувствую, что не могу ни на что решиться. Будьте со мной терпеливы, мистер Кейвет.
– Если вы отклоните его предложение, – упорствовал Лаверн, – он пойдет на все, чтобы над вами назначили опеку. Все будет устроено. Клод предпримет те или иные шаги, дабы принудить вас к согласию. Я его знаю. Таково мое предупреждение. Вы поймете, что сопротивляться ему нелегко, но я убеждаю вас попробовать.