Царь вскоре женится на Марье Ильичне Милославских. Покамест Романовы принуждены довольствоваться незнатными и небогатыми дворянками. Выше ушей не прыгнешь. Вскоре и Морозов женится на сестре новой царицы, Анне. Здесь необходимо сделать одно пояснение. Живший в Москве швед Фербер пишет о намерении Морозова жениться на Анне Михайловне, сестре царя. Но не путает ли он просто-напросто двух Анн – царевну Романову и Анну Милославских? Если когда-нибудь найдутся новые письменные свидетельства, будет ответ и на этот вопрос.
О первой жене царя известно опять-таки очень мало. Царская чета имела множество детей, из которых одни скоро умерли, другие остались живы. Но об этих детях мы поговорим немного позднее. А пока остановимся на характере «тишайшего».
Царствование Алексея Михайловича началось, как мы уже говорили, беспорядками, и продолжалось столь же бурно. В конце сороковых годов выступления против власти охватили многие города России. В контексте истории династии Романовых особенно интересны восстания 1650 года в Новгороде и Пскове. По сохранившимся сведениям можно сделать вывод о том, что прежние боярские республики русского севера вновь ратовали едва ли не за восстановление своих прав. Псковичи, кроме того, угрожали непосредственно жизни царя… Почти двадцать лет (с 1569 года) царь ведет войны за овладение прежним древнерусским югом. Алексей Михайлович проявляет себя незаурядным политиком. Помимо применения воинской силы приходится дипломатически лавировать между Польшей, Литвой и своеобразным «военным государством» – Запорожской Сечью. В конце концов, заручившись поддержкой предводителей Запорожской Сечи, Россия приобретает часть южных земель.
Это расширение территории Российского государства мы привыкли именовать «вхождением Украины в состав России». «Россия», Российское государство естественно уже являлось четкой географической данностью, реальностью. Понятие же «Украина» совершенно неясно. Государственного образования с подобным наименованием просто не было. Позднее в России будут именовать часть населения южных и юго-восточных земель этих «малороссами» и «белорусами».
Судьба Запорожской Сечи любопытна. Трудно было предположить, что Россия станет терпеть это «военное государство в государстве». Вскоре начавшиеся конфликты переросли уже при Петре I в настоящую войну. Однако окончательно расформирована Запорожская Сечь была уже при Екатерине II. Она же, как мы знаем, ввела на малороссийских территориях крепостное право. Интересно активное участие Швеции в конфликтном узле: «Россия – Малороссия – Польша – Литва».
Конечно, сегодня вопрос о так называемом «вхождении Украины в состав России» – это, прежде всего, вопрос концептуальный. Например, совершенно ясно, что в концепции именно истории СССР это расширение территории Российского государства во второй половине XVII века должно было интерпретироваться как «вхождение» некоей мифической на тот период «Украины». На сегодняшний день, когда Украинское государство – географическая реальность, несомненно произойдет в трудах современных украинских историков «переоценка ценностей»; например, личность Богдана Хмельницкого будет оцениваться негативно, Мазепа же станет «национальным героем». Но, пожалуй, главное, что может произойти (да, собственно, уже происходит), – это трактовка действий Российского государства как «захватнических», причем захватнических по отношению к мифической «Украине». Совершенно ясно, что трактовать сложный, включающий в себя военные и дипломатические действия, процесс оформления, формирования территории Российского государства как «помощь украинскому народу в борьбе с польскими захватчиками» или же «захват Россией украинских территорий» нельзя.
О каких, собственно, территориях шла речь? Прежде всего, территории, в сущности, спорные, то есть на них в равной степени могли претендовать Россия, Польша, Запорожская Сечь. Россия оказалась сильнее в военном отношении и проявила дипломатическую сноровку. Но она же не виновата в том, что Польша проявила подобные качества в меньшей степени!
И, наконец, аспект сугубо ретроспективный: именно на этих спорных территориях княжили правители династии Рюриковичей и, вероятно, наличествовал некий единый древнерусский этнос. Политика активного сотрудничества Александра Невского с Ордой положила начало распаду этого этноса. Последней попыткой сохранить единство Рюриковичей и их «народа» явился союз князя Галичины и Волыни Даниила Романовича с Андреем Ярославичем, младшим братом и политическим антагонистом Александра Невского. Но этот «союз равных» был порушен Александром с помощью ордынских войск. Единая древнерусская народность распалась. И даже в составе Российского государства так называемые «малороссы» и «белорусы» продолжают развиваться этнически самостоятельно, углубляются культурные и языковые различия. Начало этому процессу было положено католической ориентацией Даниила Галицко-Волынского. И даже в составе России «малороссы» и «белорусы» оставались прилежащими, скорее, к славянскому «западу», нежели к русскому «востоку».
Но как же все-таки интерпретировать эти сложнейшие и трагические процессы? Вероятно, прежде всего следует свести к минимуму понятие «оценки» и, по возможности, не пользоваться оценочными примитивизирующими терминами наподобие: «освобождение» или «захватническая политика»…
Итак, несомненны военные успехи России при Алексее Михайловиче. За счет чего они достигались, какова была российская армия? К сожалению, мы привыкли мыслить стереотипами оценочными, такими, например: «они победили, потому что были храбры», или: «они победили, потому что сражались за родину», или еще: «они победили, потому что весь народ поднялся на борьбу…» Подобные формулировки не только ничего не объясняют, но даже словно бы исключают напрочь применение таких понятий, как «тактика», «стратегия», «устройство армии». Итак, начнем с простого вопроса. Какой армией располагал Алексей Михайлович? Еще той, созданной в начале второй половины XVI столетия Иваном Грозным, – стрелецким войском. Это была армия кантонистская, то есть она основывалась на институте военного поселения; стрельцы селились слободами, компактно, занимались помимо военной службы ремеслом и торговлей; «профессия» стрельца уже переходила «по наследству» от отца к сыну. Для поступления в стрельцы «стороннему лицу» требовалось нечто вроде рекомендации; поручительство заслуженного стрельца и согласие стрелецкого полка.
В конце XVII века уже не было возможности вести европейские войны, применяя армию такого рода. Более того, «кантонистский принцип» превращал стрельцов опять же в некое «военное государство в государстве». Именно в этом качестве стрельцы и выступали уже при детях Алексея Михайловича, оказывая поддержку тому или иному претенденту на престол. Такое устройство армии уже не только не помогало вести внешние войны «на европейском уровне», но и было опасно для правителя. Помещики на военной службе получали «командные должности» в зависимости от степени знатности своего рода. Между тем в Западной Европе уже активно применяется более рациональное устройство армии, основанное на нивелирующем сословные различия наборе-призыве, законодательно-принудительном; или же на применении «контрактной системы» – «оплачиваемая военная служба». В основу военной реформы уже при Петре и была положена система принудительного набора, кантонистский принцип оставлен был лишь для казачьих окраин (впоследствии «призыв» на регулярную военную службу был введен и для казаков). В результате нивелировка сословных различий начала происходить (уже при Анне Иоанновне мы ее можем заметить), в армии появились «выслужившиеся» и «дослужившиеся до». При Петре появляется солдат – бывший крепостной, он из крепостной зависимости переходит в зависимость армейскую, срок его службы фактически не укладывается в рамки реальной протяженности человеческой жизни, он в армии – навсегда. Человек, «взятый» в армию, в полной мере лишался гражданских прав. В дальнейшем армия очень мало реформируется. Уже в условиях СССР сокращались сроки службы, но при этом все более ужесточались условия «набора-призыва». Понятия же гражданских прав солдата, возможности альтернативной службы еще и по сей день просто-напросто не воспринимаются психологически. Любопытно, что фактически первым в Европе внедрить нечто вроде регулярной армии, в которой основной силой является пехота, попытался уже Александр Невский, положив в основу ордынскую модель «народа-войска». С этой целью он проводит «число» (перепись населения) и осуществляет набор на русских территориях в ордынскую армию. Вероятно, ничто не пропадает: именно модель «народ-войско», «народ-армия» легла в основу окончательного устройства советского государства…