Когда трое подопытных изобразили падучую, свободное место вокруг них мигом расчистилось. Видимо вокзальные зеваки начали понимать, что дело тут нечисто.
Кто первым произнес слово ‘лихорадка’, я так и не узнал, но мысленно поблагодарил сметливого парня. Оказалось, бригады скорой были совсем не лишними. Я стоял чуть поодаль и наблюдал за нарастающей шумихой, Улучив момент, когда накал страстей достиг максимума в зал посыпались стражи порядка, я ловко смешался с толчеей и доверительно сообщил одному из них, что я дипломированный специалист, и симптомы того, что вижу, очень похожи на лихорадку Илла. Я вспомнил самую страшную болезнь на Броде. Вряд ли многие слышали, что это такое, но симптомы и последствия для непосвященных звучали весьма устрашающе.
Ушастые зеваки тут же подхватили новость, которая волнами пошла распространяться по залу. Как всегда кто-то первым поднял панику - эпидемия! И как следствие - люди весьма умные создания - решили оказаться подальше от источника потенциальной заразы. Образовалась давка - затоптанные ноги, порванные рукава.
Я уже потянул на себя понравившийся белый халат одного из медиков. На удачу в кармане образовалась весьма похожая на мою физиономию карточка.
- Нужно немедленно эвакуировать больного,- я обратился к старшему офицеру с таким видом, что тот понял - случись что, ответственность ляжет именно на него.
Поэтому уже через минуту я с криками: ‘Расступись! Дорогу карете!!’ бежал с катившейся впереди меня тележкой с больным к парковочной площадке терминала, разумеется уже по ту сторону заветных ворот.
Пожелав полицейским удачного дня, а своим ‘коллегам’ поскорее забрать четверых в эпидемиологический центр, я скинул халат в ближайшем проулке. Вдохнул воздух столицы - влажный, наполненный ароматом цветущих инеистых деревьев, которые здесь росли в изобилии - ярко фиолетовые, вишневые и красные бутоны, словно присыпанные снегом. Отсюда и их название. Они сочетались с цветом неба, по которому проскальзывали ультрамариновые сполохи. Похоже, магнитные бури были здесь привычным явлением. Прогуливаясь по берегу самого прекрасного озера на планете, я отобедал чем-то, напоминающим курятиной с картошкой, завернутой в тонкую лепешку и сдобрил все это случайно обнаруженным в продаже квасом. Не думал встретить этот напиток за пределами Самоцветного пояса.
Интересующий вопрос я задал румяной торговке в красном головном платке. Желание наместника. - был ответ. Похоже, этот наместник был весьма оригинальных взглядов. Что еще скажешь о порядках, царивших в этом аристократическом обществе? Рыская по улицам и заглядывая в галереи, я примечал не только системы сигнализаций и устройство охраны, но и размахивающего кнутом погонщика лошадей, волокущих плывущий на воздушной подушке экипаж в виде лодки. Внимательность - залог выживаемости. Те, кто попадались ему на пути, отделывались испугом, а в худшем случае ударом шестиконечного бича.
На некоторые выставки вход мне был заказан: ‘Только для Элиты’. Как и в некоторые части города, огороженные двойным лазерным периметром. Там располагались кварталы знати. Ее представители, разряженные в пух и прах в золотые и серебряные парчовые одежды, какие, должно быть даже Василевс бы побрезговал надеть из-за своей аляповатости, важно переваливаясь, дефилировали по фешенебельным игровым центрам и висячим садам. Вообще то столица оказалась весьма красивым городом, утопающим в зелени, цветах, виноградных лозах и фонтанах - каких здесь только не встретишь. Вода была насыщенного цвета индиго, который, как я узнал, получался из-за растворяющегося в ней минерала фирюзы. Дети с восторгом плескались в источниках, и даже многие взрослые останавливались, чтобы полюбоваться на это зрелище. Я был в их числе. Почему бы и нет. До вечера еще оставалось немало времени. Нужную галерею, как и картины, я уже приметил.
На завтрашней благотворительной выставке мне будет чем похвастаться перед покупателями. А пока я улегся на парапет одного из фонтанов и уставился на свое колеблющееся отражение. Перевернувшись на спину, заложил руки за голову и принялся наблюдать, как цвет дня медленно сменяется оттенками сумерек.
Глава 18 - Соль
В галактике миллионы планет, тысячи из них пригодны для терраформирования, сотни обитаемы, десятки сверхкомфортны. Но есть такие как Брод, которые называют адом на земле, а есть как Соль, где ад становится вечностью, а потому входит в порядок привычных и обыденных вещей. И ад может быть эстетичным, потому, даже на таких планетах найдутся ценители, которые скажут, что они прекрасны.
Мой брат считал свою вотчину в системе Рыб идеальной. Планета Соль в два раза превышала Кармину и в полтора Океану. Возникшая когда-то от взрыва белого карлика, она так и не превратилась в коричневый,совершенно непригодная для жизни, но все же Византия принесла жизнь туда, где ее быть не могло.
В океане гелия плавали полусферические линзы лабораторий, меж которыми сновали туда сюда легкие модули, похожие на жемчужины. Напоминающие медуз оболочки жилых комплексов плавали по воле течений, неторопливо дрейфуя от одного искусственного рифа до другого, почти на самой поверхности. Рассеянные лучи солнца окрашивали это своеобразное море в опаловые цвета. Тут и притаился дом моего брата.
‘Рыба-меч’ нырнула носом в эту расцвеченную золотыми и розовыми сполохами плену. Жемчужины-модули лениво расступись и, окружив крейсер двумя плотными кольцами, начали водить хороводы, Юмор у Константина всегда был своеобразный - так он приветствовал нас. Хозяин главного исследовательского центра галактики, и при этом совершенно чуждый любой общественной деятельности, был чудаком и в чем-то даже гением.
Наконец, мягко ткнувшись носом в ‘коралловый риф’, крейсер замер. Громовой голос Гефеста, отдающего приказы команде, казался слишком громким для этого неторопливого места, где никогда не бывает суеты. Створки переборок отворились словно раковина устрицы и я ступил на первую ступеньку трапа, спускающегося на скользкую на вид губчатую поверхность холла.
Прочные купола создавали внутри воздушные пузыри, делая атмосферу вполне пригодной для комфортного проживания. Большинство ученых сновали туда-сюда с ворохами планшеток, увешанные всевозможными устройствами. Многие из них проводили здесь всю жизнь. Константин охотился за выдающимися умами, переманивая ученых от норманнских дворов и даже Каганата.
Оставив Гефеста препираться с пришедшими на санконтроль работниками - в плане чистоты у Константина был пунктик - я направился через широкий холл в компании морских коньков, окруженных шариками питательной среды. Видимо я понравился этим любопытным созданиям, потому как они сразу начали вокруг меня свой разноцветный танец.
Прозрачные стены иногда были совершенно незаметными, так, что несколько раз я впечатывался носом в одну из них. Лабиринт стеклянных переходов вывел к вполне видимому лифту. Меня никто не встречал, но я уже давно привык к рассеянности брата, он мог позабыть, что мы разговаривали минуту назад. Я послал ему сигнал на полпути через темный жгут. Когда капля темной материи растягивалась в нано-струну, по которой за миллисекунды предавались в спрессованном виде терабайты информации - баснословно дорогой способ связи. Я не был любителем сорить деньгами, но ситуация требовала сохранить нашу встречу в тайне.