Остается лишь надеяться, что его смерть ознаменовала собой начало конца безжалостной торгашеской эры в истории Японии; только бы нам со временем не пришлось расписаться в излишнем оптимизме… Похоронная церемония Хирохито явилась — как и сам Хирохито при жизни — очередным упражнением во лжи и противоречиях. Президент США Рональд Рейган, верный самому себе, славословил Хирохито за его «поистине героическую роль» в окончании Второй мировой войны. Министр обороны Новой Зеландии в то же время заявил: Хирохито «следовало бы пристрелить или публично казнить в конце войны»… Председатель Лиги ветеранов войны Австралии утверждал: «Его похороны — это похороны дьявола». Южнокорейские студенты забросали зажигательными бомбами японский Культурный центр в Сеуле, протестуя против заявлений о том, что, мол, война началась «против желания Хирохито».
Премьер-министр Японии Такэсита (по самые свои маленькие ушки увязший в очередном коррупционном скандале) мрачно пропел-проговорил: «Хирохито всегда оставался пацифистом, решительно положившим конец войне, развязанной против его пожеланий, исходившим из решимости предотвратить дальнейшие страдания народа, не считаясь с последствиями личного характера». Японские СМИ, аки хор древнегреческого театра, бесстыдно подхватили сию восторженную лирическую песнь о «бескорыстном суверене», пошедшем-де на крайние лишения-унижения ради блага дорогих подданных…
Многие рядовые японцы выразили несогласие с вышеприведенной трактовкой истории. Томинага Сёдзё, прослуживший пять лет в Китае рядовым японской оккупационной армии, публично возражал против обвинения простых граждан в чужих преступлениях… «Настоящие военные преступники, — заявил Сёдзё, — это император, кабинет министров и военные руководители. Мелкая рыбешка вроде нас не является военными преступниками». Другой ветеран войны — Адзума Сиро — заявил о своем глубоком возмущении поведением Хирохито: «Мы шли на войну с его именем на устах; мои боевые товарищи заплатили за него жизнями, а он не извинился ни перед кем… Они превратили императора в живого бога, фальшивого идола… Мы верили в божественного императора и были готовы ради него на все, буквально на все — убивать, насиловать… Но мы не можем открыто признать этого в Японии, даже теперь. В этой стране нельзя говорить правду».
Та же двуличность, двойственность окружала похоронный церемониал Хирохито и за стенами императорского дворца. Послевоенная конституция Японии лишила синтоизм статуса государственной религии, но Хирохито до конца дней своих оставался его верховным жрецом, главой ста восьми миллионов последователей. Так что Хирохито похоронили дважды — первый раз по-синтоистски (флейты, шаманские курения и зеркала), на потребу японским ультранационалистам, и во второй раз согласно современной правительственной церемонии без участия синтоистских жрецов, с учетом мнения светской общественности Японии и внешнего мира. Дабы отвести огонь возможной критики, в конце синтоистской церемонии опустили занавес, и вторая часть проходила за ним. Многие японцы расценили это как манипуляцию правительства собственным народом. Знаменательным отходом от традиций стало приглашение в качестве почетного гостя на церемонию похорон Хирохито мэра Нагасаки, в свое время публично призвавшего покойного покаяться. Приглашение исходило от Акихито — нового императора Японии. (Через год после похорон Хирохито мэра Нагасаки убил фанатик из японской ультраправой партии.)
В гробу весом в тонну — кто-то даже шутил, что он выполнен не из свинца, а из золота, — тело Хирохито провезли по улицам токийского торгового квартала, мимо сверкающих демонстрационных залов компании «Хонда» к огромнейшему полусферическому могильному холму на территории кладбища Мусаси. В древние времена некоторые члены свиты покойного императора сходили с ним в могилу — служить ему вечно… Покойного же Хирохито «сопровождали»: простенький микроскоп, с которым он не расставался последние пятьдесят лет; список прославленных борцов-сумоистов; копии научных статей, написанных им, и кое-какие личные вещи, речь о которых впереди.