— У тебя что-нибудь болит, Диночка? — спрашивает она, нащупывая в кармане градусник и трогая губами Динкин лоб. В голосе Кати, против ее воли, слышится беспокойство и сочувствие.
Динка подходит ближе и нерешительно прижимается щекой к ее плечу:
— Дай мне раньше всего поесть, Катя.
«Раньше чего? — с горечью думает тетка, тронутая лаской девочки. Наверное, раньше выговора. Я для нее — вечный судья, какая-то старая грымза-гувернантка… И что думает Марина? Как будто мне приятно быть в этой роли и постоянно одергивать девчонку!»
— Конечно, поешь хорошенько, — мягко говорит она. — Только переодень платье. Оно же совсем мокрое. Ты ходила на берег? — спрашивает она, помогая Динке переодеться, но девочка молчит, и, чувствуя ее недоверие, Катя тихо добавляет: — Я не буду ругать тебя. Пусть мама сама поговорит с тобой сегодня.
— Несут! Несут! — кричит Мышка и, запыхавшись, вбегает на террасу. — Тебе несут еду!
Динка оживает, двигает стулом, усаживается за стол и нетерпеливо похлопывает ладонью по клеенке. На щеках ее выступает румянец, глаза блестят. Катя опять чувствует себя обманутой, сбитой с толку. «Подумать только, какая представленная девочка!.. Напустила на себя такой несчастный вид… Может, правда голод на нее так действует?»
Лина ставит на стол тарелки и с удовольствием смотрит, как девочка ест кашу, запивая ее холодным молоком, потом принимается за вчерашнюю котлетку, смачно закусывая горбушкой хлеба. Лина очень любит, когда хорошо и вкусно едят то, что она сготовила, и, налегая на стол всем своим грузным корпусом, она тихонько спрашивает размягченным, умильным голосом:
— Еще чего дать али объешься?
Динка мотает головой и запихивая в рот кусок хлеба, дотрагивается пальцем до недоеденной котлеты.
— Вот это съем, тогда скажу, — заговорщически шепчет она.
— Ну, доешь, доешь, — соглашается Лина и еще крепче налегает на стол. Золотисто-карие глаза ее светятся любопытством. — Ну, а где же это ты платье все измочила, а? Рыбу, что ли, ловила аль рыба тебя?
Динка вскидывает глаза и шутя замахивается на Лину ложкой.
— Не дури, не дури!.. Накидаешь мне полну голову каши… — добродушно ворчит Лина. — Ты лучше скажи, где бегала утресь? Для ча стирку-то делала? Нос у тебя цел, а платье мокрехонько… Али топил тебя кто в ем? — снова любопытничает Лина.
Динка молча отодвигает тарелку и вылезает из-за стола.
— Допивай молоко-то! — предлагает Лина.
— Не надо. Я пойду к Мышке… Мышка! Мышка! — кричит она в сад.
Мышка уже сбегала к Алине сказать, что Динка пришла и ест кашу.
— Ну, пришла так пришла! Подумаешь, какая новость!
Не бегай зря и не хлопай дверью. Видишь, я выжигаю по дереву.
Алина срисовывает с открыток цветы на тоненькие дощечки, а потом выжигает их своей машинкой. Она не любит, чтобы ей мешали. Мышка хочет сказать что-то еще про младшую сестренку, но, подумав, круто поворачивается и убегает.
— Мышка! Мышка! — зовет Динка.
— Я здесь! — кричит Мышка.
— Пойдем посидим на большой скамейке, — предлагает Динка. Глаза ее слипаются от усталости.
Девочки, взявшись за руки, идут в сад. В саду под кленом — широкая скамья. Здесь самый тенистый уголок, сюда приходят секретничать Алина со своей подругой Бебой и мама с Катей. Динка усаживается на скамейку и, приткнувшись боком к сестре, наваливается на нее всей тяжестью своего крепко сбитого тела. Мышка одной рукой обнимает сестру, а другой хватается за край скамейки, чтоб не упасть.
— Говори что-нибудь или пой все время, — сонным голосом просит Динка.
Мышка еще крепче хватается за край скамейки и, выставив вперед одну ногу, упирается ею в землю.
напевает она тоненьким голоском, сильно фальшивя и перевирая слова.
Динка закрывает глаза и еще сильнее наваливается на сестру.
с усилием выводит Мышка, цепляясь за скамейку.
Динка спит долго. Она не слышит, как приходит Катя и, освободив изнемогающую Мышку, усаживается около скамейки с книгой, не слышит, как снова прибегает Мышка и вместе с Катей укладывает ее голову на подушку, как приходит Лина и вызывает Катю на кухню, а Мышку посылает в комнату за ножницами и нитками. Динка просыпается от громкого голоса Алины:
— Пароход «Гоголь» вышел из Самары!..
«Мама едет…» Динка вскакивает и садится на скамейке, сонно протирая глаза. Ей хочется бежать к калитке, но что-то мешает ей. Перед глазами встает длинный берег и лицо мальчика с баржи.
Девочка медленно плетется на террасу. Алина сидит за столом и поминутно смотрит на круглые папины часы. Мышка уже вертится у калитки и ждет гудка…
Глава седьмая
МАМА
У парохода, который привозит маму, совершенно особенный гудок: он такой звонкий и протяжный, что его слышно даже на Учительских дачах. Мышка уверяет, что этот пароход не гудит, а поет, выговаривая одно слово: «Ма-а-м… Ма-а-м…»
Мама уезжает и приезжает каждый день, и каждый день к ее приезду Алина кладет на стол большие круглые часы и торжественно объявляет:
— Пароход «Гоголь» вышел из Самары!
Младшие дети сейчас же сбегаются на ее голос и нетерпеливо топчутся около стола. Но Алина не любит, чтоб они смотрели на часы, она смотрит сама и спустя некоторое время еще громче и еще торжественней сообщает:
— Пароход «Гоголь» подходит к пристани! И все трое замирают в ожидании длинного радостного гудка: «Ма-а-м… Ма-а-м… Ма-а-м…»
— Пойдемте, пойдемте! — кричит Мышка. Каждому хочется встретить маму первым, но Алина никому не позволяет быть первой.
— Будем стоять все трое у калитки, — говорит она.
Динка проскальзывает в дальний угол террасы и усаживается на перила. Сегодня в первый раз ей не хочется встречать маму.
«Я не мамина дочка», — горько думает она, чувствуя, что мать никогда не простила бы ей сегодняшнего поступка. Динка вспоминает, как один раз, еще в городе, она столкнула с крыльца слюнявого Егорку. Егорка даже не ушибся, он только упал и испугался, но как тогда рассердилась на нее мама! «Ты злая девочка, я не хочу такой дочки», — сказала она, и, сколько ни плакала и ни просила Динка, мама не хотела даже разговаривать с ней.
«Мама, мама!» — кричала Динка, но лицо у мамы было холодное, чужое… Динка, захлебываясь плачем, объясняла, что толкнула Егорку за длинные слюни, которые он распустил на крыльце, но мама ничего не хотела слушать, повторяя:
«Ты не моя дочка…»
В конце концов Динка пришла в такое отчаяние, что за нее вступились Катя и Алина.
«Вы не понимаете, — сказала им тогда мама. — ведь это уже не шалость, а злой поступок».
Это случилось давно, Динка тогда была еще маленькая, а теперь она выросла и сделала еще худший поступок.
«Эх ты, паскуда!» — сказал ей на берегу белобрысый паренек.
Динка вспомнила злые, недобрые лица, гневные слова и взгляды, обращенные к ней.
«Лучше б я утонула…» — тоскливо подумала она и снова вспомнила маму. Один раз мама читала им стихи:
У мамы был такой грустный голос, что Динка невольно вслушивалась в эти стихи и запомнила их наизусть.
В этом месте Мышка заплакала, а Динка крепилась, Но под конец мама читала так, будто просила своих детей:
И тогда Динка тоже заплакала… А теперь ей довелось встретить такого сироту. Ведь там, на берегу, она узнала, что мальчик с баржи, Ленька, тоже сирота, но она, Динка, не пожалела его, она пожаловалась на него злому хозяину…