Динка смотрит на Мышку, на Алину… Если убежать на кухню, к маме, Алина рассердится. Если бы все говорили, шумели, бегали, Динке было бы не так страшно. А сейчас… все молчат, и так страшно, так горько на сердце… Если бы пойти на баржу и сказать: «Ленька! Не сердись на меня…»
Динка крепко сжимает яблоко, взгляд ее падает на его гладкие румяные бока.
«Я отдам ему яблоко. Я скажу: «Возьми, Ленечка. Зачем ты меня спасал, даже волосы все выдернул, я теперь уже никогда не забуду, как тебя бил хозяин… Лучше бы мне утонуть и не жить на свете… А может, ты хочешь ножик с перламутровой ручкой? Так у меня есть, я тебе отдам, и открытки папины отдам, и цветные карандаши… Я прямо на баржу тебе принесу, я скажу: «Возьми, Ленечка». Я никого не забоюсь… Мне так плохо, Ленечка, я теперь уже не мамина дочка. И папы у меня нет. Папа тоже не стал бы меня любить из-за тебя. И Мышка не стала бы, и Алина… У меня, Лень, и пенальчик есть, и маленький топорик; что тебе надо, то и возьми, возьми, Ленечка…»
Динка мысленно роется в своем ящике с игрушками и отбирает все самое ценное, самое дорогое ей. Жалостно и тоскливо у нее на сердце, вещь за вещью отдает она Леньке, повторяя одни и те же слова: «Возьми, Ленечка…»
Она завтра же раным-рано пойдет на баржу. Подарки утешают ее, но мама… Как это один раз сказала мама?
Еще тогда Катя обидела Лину, а потом ей стало жалко, она взяла свой новый шелковый платочек и велела Мышке отнести его Лине, а мама сказала: «За обиду не платят подарком, Лина не возьмет твой платок!» А потом пришла сама Лина и отдала Кате ее платок. Лина очень плакала и все говорила: «Ты мне сердце растревожила, а платок посылаешь на голову…»
Так и Ленька скажет: «Наврала на меня, подвела под кулак, а теперь пришла: «Возьми, Ленечка…» Не нужны мне твои подарки: ни ножик с перламутровой ручкой, ни яблоко, ни открытки. Обида моя дороже этого стоит» «А что же гы хочешь за свою обиду, Ленька? Если б были у меня камни самоцветные из Мышкиных сказок… и волшебный самолет, и Конек-горбунок… все отдала бы я тебе…»
«Нет, не нужен мне ковер-самолет, не нужны камни, и Конек-горбунок не нужен… Растревожила ты мне сердце обидой… Дороже этого она стоит…»
«Тогда приду я к тебе, Ленька, и буду плакать… Долго-долго буду плакать из-за тебя…»
«Что же, плачь, - говорит Ленька, - может, успокоится мое сердце от твоих слез и пройдет в нем обида… Ведь сказали же твоя мама, что за обиды не платят подарками, а вот когда плачет и раскаивается человек, то от слез его и обида уменьшается…»
Яблоко с глухим стуком падает с колен Динки.
- Дина! У тебя яблоко упало! - с раздражением говорит Алина. - Подними сейчас же!
- Не надо мне его, - тихо отвечает Динка.
Она сползает с перил и подходит к Мышке. Мышка сидит на стуле, подняв коленки и уткнувшись носом в книгу. Когда Мышка читает, то ее можно толкать, дергать за волосы, «выжимать» со стула, давить ей на ногу - она ничего не видит, кроме книги. Но Динка не может больше оставаться одна.
- Мышка, - говорит она и тянет из рук сестры книжку. - Давай поиграем, побегаем… Расскажи мне сказку. Мышенька.
- Оставь, не тронь меня, - бормочет Мышка, изо всех сил цепляясь за книгу. - Уйди, уйди…
- Мышенька, не читай… пойдем со мной, - просит Динка. Мышка прижимает к себе книгу и смотрит на сестру далеким, отсутствующим взглядом.
- Что тебе нужно?.. Алина! Возьми ее от меня? Она мне мешает! - взывает Мышка к старшей сестре.
Алина вскакивает и сердито хватает Динку за руку:
- Не смей трогать Мышку! Что ты лезешь ко всем! Вот я скажу маме!
Слезы щекочут Динке горло, подступают к глазам.
- Ладно, - бормочет она, - ладно… Я могу опять утонуть, если захочу.
- Уходи и не бормочи тут! Сама не читаешь и другим не даешь. Уходи с террасы! - гонит ее Алина.
Динка не сопротивляется. Но в саду уже становится темно, и идти некуда. Динка смотрит на усыпанную камнями дорожку, на черную землю под цветами. Алина зажигает на террасе лампу с зеленым абажуром. Зеленовато-желтый спет падает на дорожку.
«Сейчас провалюсь сквозь землю, - думает Динка, - Сяду к черту на сковородку и скажу: «Зажарь меня и сожги с косточками». А черт скажет: «Ты в бога не веришь, тебя жарить нельзя».
Динка глубоко вздыхает. Неправда все это: никакого черта нет. Если бы он и был, то даже на сковородке ей нет места. Все ее прогнали, бросили. Мама с Катей сидят в кухне. Там тоже горит огонек. Наверное, они все трос чинят белье для Никича. А Никич лежит в своей палатке и ни о чем не думает. Может, он спит? А может, проснулся, но не хочет выходить? «Пойду к Никичу», - решает Динка.
Но калитка громко хлопает, и в наступающих сумерках вырастает высокая фигура.