- «Есть на Волге утес, диким мохом оброс…» - мечтательно говорит Динка и, вздохнув от неудачи, поворачивается, чтобы уйти.
- Подожди… Мы придем сюда завтра. Я узнаю, где этот утес, хорошо? А потом я буду рисовать тебя - вот там, на обрыве. Я художник… Ты знаешь, что такое художник? - быстро и ласково говорит человек в белом халате.
- Я знаю… - Динка бросает беглый взгляд на полотно. «Но ведь он сказал, что я лазаю как обезьянка. Может, он и нарисует какую-нибудь обезьянку». - Вы нарисуете меня красивой? - с беспокойством спрашивает она.
- Красивой? - Художник оглядывается на свою подругу, но та прячет лицо в кувшинки. - Послушай, тебе не нужно быть красивой. Я нарисую тебя такой, какая ты есть, - серьезно говорит художник и берет Динку за руку. - Ты будешь вон там на обрыве срывать цветы, а я буду тебя рисовать. Придешь?
Динка вспоминает, что завтра с утра мама уже уедет.
- Приду! - весело говорит она и, взмахнув рукой, указывает на обрыв. - Я буду там виснуть хоть целый день!
- Ой, боже мой! - смеется женщина.
- Нет, виснуть не надо. Приходи прямо сюда, и мы будем уже здесь, улыбаясь, говорит художник.
Динка кивает головой и снова поворачивается, чтобы уйти.
- Но ведь мы можем уехать завтра! - беспокоится женщина. - Предупреди ее, что мы можем уехать.
- Я никуда не уеду, я с детства не видел Волгу! - сердится художник.
Динка торопится уйти. Когда взрослые заводят между собой ссору, то попадает и детям.
- Подожди, девочка! Ты скажешь нам завтра, зачем тебе нужен утес Стеньки Разина? - снова окликает художник.
- Нет, не скажу! - отвечает Динка и бежит по берегу. Солнце уже обливает горячим теплом ее голову и плечи.
Вон как далеко еще пристань! Надо посмотреть еще раз на баржу и бежать домой.
Глава 14
ШАПКА ШАРМАНЩИКА
Динка подходит близко к барже, но с берега не видно, что делается на палубе. Покричать Леньке она не решается и, постояв немного, идет на пристань.
«Посмотрю, что там делается, и бегом домой», - решает она.
У пристани стоит дачный пароход. По мосткам сходят дамы с зонтиками и корзиночками, мужчины с перекинутыми через руку пальто, нарядные девочки, мальчики, пожилые тетеньки… Слышны веселые дачные голоса, шутки, удивленные возгласы, смех. Около пристани - большой воскресный базар. Торговки продают свежую и соленую рыбу, ситные хлебцы и баранки. Разносчик носит большой лоток со сладостями. Лоток этот держится на ремне, перекинутом, как петля, на шее разносчика; он, наверное, очень тяжелый, потому что сзади разносчик подкладывает под ремень заскорузлую от пота, сплюснутую, как лепешка, подушечку.
- Вот рожки, тянучки, сладкие конфеты! Вот пряники с картинками - забава для детей, радость для родителей! - выкликает он зычным голосом, прохаживаясь взад и вперед по берегу.
Дети то и дело подбегают к нему, протягивая зажатые в руке медяки. Динка заглядывается на тугие черные рожки, на маковки и перевитые бумажными ленточками длинные конфеты. Но у нее нет денег, и, сглотнув слюну, она отходит ни, с чем.
А вот и два знакомых мороженщика; они стараются держаться подальше друг от друга, но всегда встречаются и, переругавшись, снова расходятся. Динка уже не раз покупала у них мороженое. Они дают его в костяных стаканчиках с костяными ложечками. Когда у человека нет ни одной копейки, то лучше не смотреть, как другие едят из таких стаканчиков.
А пароход все стоит. «Чистая» публика уже давно сошла; теперь сходят мужики, бабы с грудными детьми, торговки с корзинами, цыгане в теплых меховых шапках и цыганки с серьгами в ушах, в цветных шалях и широченных юбках. Сходят татары в тюбетейках и длинных халатах. Татары держат в степи кобылиц и продают дачникам жидкий острый кумыс - в жару он такой холодный и приятный. А татары почти все похожи на Малайку, и лица у них черные, потому что пни живут в степи.
Динка протискивается к самым сходням, ей хочется пробраться на пароход, публика уже сошла. Но теперь по сходням бегут грузчики.
- Посторонись! Посторонись! - кричат они. На спинах у них прикреплены дощечки, чтобы тяжелые ящики, которые они тащат, не сползали вниз. Посторонись! Посторонись!.
Лица у грузчиков черные, потные, ноги худые, с синими жилами, рубахи рваные, истлевшие от грязи и пота. Динка очень жалеет грузчиков.
На пристани есть чайная, она называется почему-то «Букет»; там стоят столики, и половые в фартуках разносят чай и круглых пузатых чайниках. Грузчики нарезают большими ломтями хлеб и, толпясь около стойки, пьют водку, закусывая сухой воблой и хлебом. Один раз Динка пролезла в этот «Букет» за грузчиками: ей очень хотелось знать, что они едят и почему они такие худые. В чайной стоял настоящий дым коромыслом, пахло водкой и табаком, грузчики колотили о столики сухую воблу и ругались нехорошими словами. Динка тоже купила себе воблу и хотела поколотить ее об один столик, но там сидели два грузчика, и старший из них сердито закричал на нее: