Потом Маринка несколько раз пыталась завести разговор о Никите, но Динка уклонялась от него. А после очередной особенно настойчивой попытки коротко отрезала:
– Да он свинья, этот Никита, – на том разговор и кончился.
***
Динка опять проснулась задолго до будильника. Еще не открыв глаз, она с тоской вспомнила о переезде. Несколько дней назад за ужином родители объявили, что переезду в Москву быть. С того вечера квартира постоянно была полна чужими людьми – покупателями. Некоторые были вежливы и разувались на входе. Другие были менее воспитаны и ходили по дому прямо в уличной обуви, оставляя за собой весеннюю жирную грязь, которую Динке приходилось потом убирать.
Когда покупатель наконец-то был найден, родители стали паковать вещи и продавать мебель. В квартире осталось только самое необходимое: одежда, белье, кое-какая посуда. Все было готово к переезду – родители ждали окончания учебного года.
В пустой комнате даже мысли Динкины казались громкими и гулкими, поэтому она изо всех сил старалась не думать. Если раньше она пряталась от переезда за шкафом, шторами или под ковром, то теперь прятаться было некуда – квартира была пустая. И над этой пустотой гордо возвышался ПЕРЕЕЗД. Динка молча переживала эту свою трагедию, не приставала с расспросами к родителям, как это делала Маняша, а если и плакала, то в подушку, да и вообще больше молчала в последнее время.
Родителям было некогда. Но если бы они нашли хоть немного времени, понаблюдали за Динкой или даже поговорили с ней, они бы увидели, что Динка окуклилась. Окуклилась как гусеница перед тем, как стать бабочкой. Единственное отличие было в том, что бабочка из кокона появлялась в точно положенный срок, а вот когда вылупится живая, настоящая, отгоревавшая свое маленькое большое горе Динка, не знал никто. Поэтому, никем не тревожимая в своем коконе, она лежала в тишине яркого майского утра.
За окном слышался шум машин, размеренное «ширк-ширк» дворницкой метлы по асфальту и веселое чириканье воробьев. Солнечные лучи высвечивали голые половицы паркета большими неровными квадратами. В их лучах по-королевски неспешно плавали пылинки и шерсть Графа. Сам Граф дремал на подоконнике, жмурясь и пристально разглядывая свои кошачьи сны. Душа Динки тоже дремала….
Последним уроком была горячо любимая Динкой биология. Елена Ивановна – учительница, запустила контрольную. Шелестели листы, скрипели ручки, нерадивые ученики вздыхали, не зная, что написать.
Динка очень быстро, почти играючи, справилась со всеми заданиями, и теперь сидела за партой, не сдавая листа, выводила какие-то каракули на черновике, подсказывала Маринке правильные ответы. И вдруг на нее с оглушительной ясностью накатила волна понимания: пройдет еще неделя, и не станет тут Динки, не ходить ей по коридорам, не переодеваться в гардеробе, не лазать по канату, не слушать Елену Ивановну. В следующем году все снова будут здесь, а ее, Динки, не будет. От этой несправедливости, а еще больше тоски, она начала всхлипывать. Слезы капали на черновик, минута – и рыдания уже рвались из нее наружу.
Ослепнув от слез, Динка подняла руку и просипела сдавленным голосом:
– Елена Ивановна, можно выйти? – и, не дожидаясь ответа, одним мощным движением вырвала себя из-за парты и стремительно выскочила в коридор.
Спрятавшись в закутке, она наконец-то дала волю слезам – очень частым в последние дни. Плач разносился по всему коридору, поэтому учительнице не составило труда отыскать ее.
– Дина, что случилось?
– Я… Мы уезжаем в Москву, насовсем! – девочка подняла опухшие от слез глаза на учительницу.
– И ты плачешь из-за этого?
– Да, потому что не хочу уезжать, я хочу остаться. Я бы жила у тети Жени, – снова всхлипывания.
– Глупышка, – Елена Ивановна протянула Динке платок. – Ты только представь, какие возможности у тебя будут в Москве с твоим талантом к рисованию!
– Не хочу, – упрямо буркнула девочка.
– Родители хотят лучшей жизни для тебя. Поверь, когда ты снова вернешься сюда – через год, три, пять лет, ты поймешь, что родители были правы.
– Все равно не хочу.
Елена Ивановна помолчала, потом вздохнула и произнесла:
– Урок последний, можешь идти домой, если хочешь.
– Спасибо. Там контрольная…
– Оставь ты контрольную. Будто не знаю, что ты на пять с плюсом все сделала.
Под недоумевающие взгляды одноклассников Динка забрала вещи и неспешно пошла по коридору.
– Дина, – позвала учительница, та обернулась. – Все будет хорошо.
Динка вышла в жаркий майский день. Домой идти не хотелось – там ее никто не ждал, никому не было дела до нее. Поэтому она не придумала ничего лучше, кроме как сесть на автобус и поехать за город, к бабушке.