– Ну, ты пиши, Динка, – плаксиво пропищала Маринка.
– И звони тоже, номера знаешь, – пробасил Вова.
– И вы тоже, – ответила она.
Тут проводник объявил отправление и поезд медленно тронулся. В коридоре показались родители. Динка смотрела на медленно движущийся перрон, по которому, убыстряя шаг, шел Руслан. Поезд набирал скорость, Руслан перешел на бег, но все равно был заранее обречен на проигрыш. Вдруг перрон кончился. Руслан остановился на краю, продолжал махать Динке рукой и что-то кричать, но его крик тонул в железном перестуке колес.
– Мама, я забыла краски! – с пронзительным криком Динка бросилась по вагону к выходу, оттолкнула проводницу и стала биться в дверь, пытаясь открыть ее.
Испуганные пассажиры выглядывали в коридор, качали головами и снова отгораживались от внешнего мира и Динкиных криков дверью купе, погружаясь в мир кроссвордов, жареных куриц, отварных яиц и чая в подстаканниках.
А Динка остервенело рвала ручку двери, отталкивая проводницу. Тут подбежал отец, сгреб девочку в охапку, извинился и утащил брыкающуюся дочь обратно в купе. Поезд безразлично та-та-такал колесами, пассажиры жевали, проводница разносила постель и предлагала чай. Все пошло своим чередом, как и положено в поезде.
Год спустя
Весь год после переезда Динка атаковала родителей просьбой отпустить ее к тете Жене. В итоге, уступив ее напору, родители поставили условие: пятерки по всем предметам в четвертях и на экзаменах.
Динка тянула лямку как ошалелая, поэтому после экзаменов родителям не оставалось ничего другого, кроме как купить ей билет «туда-обратно» и в середине июня посадить на поезд, предварительно договорившись с проводницей, чтобы та приглядывала за Динкой. Трое суток в поезде – это вам не шуточки. С Динки же было взято обещание немедленно по приезду сообщить родителям об этом по ближайшему межгороду.
Всю дорогу в поезде Динка провела в мечтах. Наконец, три дня спустя, за окном промелькнули знакомые деревушки и переезд. Еще немного, каких-то полчаса, и она оказалась в городе. Поезд остановился, Динка замерла и перестала дышать. Вернулась! Она ждала, что холодная тоска по родному городу сожмет ее сердце, но этого не произошло.
С чемоданом в руках Динка вытряхнулась на перрон и стала озираться в поисках тети Жени. Через минуту она уже утонула в могучих объятиях тетки.
– Диночка, как же ты выросла! А как вытянулась! – причитала тетя Женя.
Зашли в межгород, позвонили родителям.
Квартира тети Жени почти не изменилась – разве что фикусов стало больше. После того, как вещи были разложены, Динка под строгим присмотром тетки плотно позавтракала. Не зная, куда себя деть, она слонялась по квартире. Когда тетя Жена прилегла вздремнуть, девочка подошла к телефону и по памяти набрала номер Маринки. В трубке послышались гудки, потом знакомый голос ответил:
– Алё?
– Маринка, привет, – так просто, будто и не уезжала на целый год.
Следующие две минуты она слушала радостные вопли и визги подруги. Наконец, когда та успокоилась, Дина предложила встретиться.
– Конечно! – согласилась та. – В шесть вечера у хлебного на углу!
До шести вечера было еще далеко, поэтому Динка, оставив тете Жене записку, ушла гулять. Знакомой дорогой доехала до школы, в надежде встретить там Анну Львовну или Елену Ивановну. Но в школу теперь можно было попасть только по пропуску. Ни с чем ушла Динка из школы.
Дальше ноги сами вынесли ее к дому, где жил Руслан. Она поднялась на третий этаж и очень долго стояла у двери, не решаясь позвонить. Наконец, набравшись смелости, нажала на кнопку дверного звонка. В тишине подъезда раскатистая треть прозвучала особенно громко. Но ни на второй, ни на третий звонок никто не ответил.
Динка пошла в парк. Как и год назад съела мороженое и прокатилась на колесе обозрения. Потом долго сидела на лавочке, праздно глазея на спешивших по своим делам людей. Наконец, часы показали половину шестого, и Динка направилась к хлебному.
Каково же было ее удивление, когда вместо пухлощекой, с длинными косами Маринки она увидела стройную скуластую девушку с короткой стрижкой. Подруги, завидев друг друга, кинулись навстречу, визжа от радости так, что прохожие шарахались от них в стороны.
Говорили вдвоем, хохоча, перебивая друг друга, останавливаясь и начиная снова уже совсем другую историю. Задавали вопросы, которые так и оставались без ответа. Весело смеялись. Наконец, когда радость встречи поутихла, Динка спросила:
– Слушай, Марька, я заходила к Руслану, но никого не было дома. Как он вообще?
Маринка насупилась, свела брови вместе и наморщила нос – верный признак приближающихся слез.