Типичным примером прошений, с которыми в те годы приходилось иметь дело Диоклетиану, было прошение женщины, специально приехавшей в Гераклею, которую в 286 году посетил император. Она желала расторгнуть свой брак, но ее запугивали муж, который говорил, что у нее нет на это прав, и свекровь, которая угрожала отобрать свадебные подарки. Решение Диоклетиана гласило, что женщина вольна развестись с мужем и сохранить за собой все его подарки и что наместник провинции несомненно примет ее сторону в этом деле. Этот пример иллюстрирует всю систему в действии, с ее неуклюжестью и неточностью, но и с ее уважением к рядовым гражданам. Имея в руках этот рескрипт, женщина могла быть уверена в победе на процессе, если дело дойдет до суда. Она не хотела обращаться к наместнику или платному адвокату; она не обратилась к императору и в письме, которое могло и не дойти до адресата. Совершив это вне всяких сомнений трудное и дорогостоящее путешествие, она заручилась самым авторитетным мнением из всех возможных. Диоклетиан не делал ей послабления (хотя и это было возможно), но подтверждал букву закона: если бы дело этой женщины было проигрышным, императорский рескрипт оставил бы ее с пустыми руками.
С течением времени вокруг императора естественным образом сложился кружок чиновников, которые если и не могли сами принимать решения, могли хотя бы регулировать поток бумаг и людей, искавших аудиенции императора. Значительная часть административной работы ложилась на службу префекта претория. Изначально просто командир преторианской гвардии, этот чиновник понемногу сосредоточил в своих руках такое количество гражданских функций, что превратился в главу все расширяющейся императорской администрации, уступая в полноте власти только самому императору. Эти люди не только командовали гвардией, но и, прежде всего, контролировали государственный аппарат, который за последние полвека позволил многим префектам захватить трон империи. За годы двойного правления императорам служили по меньшей мере три, а возможно, и четыре префекта: Афраний Ганнибалиан, Юлий Асклепиодот и Флавий Констанций (последнему предстояло стать родоначальником семейства, слава которого ярко засияет в IV веке.)
К 287 году Диоклетиан закрепил центр своей администрации в Никомедии (современный Измит), располагавшейся в стратегическом пункте на скалистых берегах восточной стороны пролива Босфор — на большой военной дороге, соединявшей Балканы с Азией и странами Востока. Сегодня от древнего города почти ничего не осталось: его фундаменты погребены под цементными и химическими заводами и жилыми окраинами Измита. Сохранился фонтан II века, следы акведука и развалины византийских укреплений на холме, где была цитадель. Никомедия была основана царем Никомедом I в 264 г. до н.э. и была столицей царей Вифинии, пока их царство мирно не перешло под владычество Рима. Никомедия, как и многие другие греческие прибрежные города, была разграблена готами, теперь же Диоклетиан намеревался обустроить и украсить ее со всей пышностью, подобающей императорской резиденции. Несколько десятилетий в ней почти не строили больших общественных зданий. Восстановление городов заключалось главным образом в укреплении их защиты (иногда весьма посредственном и зачастую за счет других зданий). Города часто испытывали нехватку не только в денежных средствах, но и в архитекторах, каменщиках и ремесленниках. Только император мог распоряжаться ресурсами для таких проектов, причем значительная их часть отводилась для военных нужд. Ближе к 280-м гг. началось возведение куда более мощных каменных фортов на основных участках границы, которое Диоклетиан распространил по всей империи. Нужда в умелых строителях создала условия для оживления гражданского строительства, а рынок труда удовлетворил неуемные строительные амбиции Диоклетиана — или, если отбросить эвфемизмы, «манию строительства» (построенные им термы не имеют себе равных по величине). Преображение Никомедии описано в знаменитых строках Лактанция, бывшего в этом городе учителем риторики. Лактанций явно враждебно относится к Диоклетиану, но даже он не может отрицать размаха и широты его замыслов: