В условиях все усыхающих источников дохода государство (термин, под которым все чаще подразумевалась военщина) было вынуждено обложить население неслыханными налогами. Императоры чеканили новые монеты из дешевого сплава, что привело к неконтролируемому взлету инфляции и соответственно — росту запросов армии. Чтобы снарядить и задобрить солдат, приходилось принудительно закупать припасы у поставщиков по старым ценам; вскоре закупки превратились в прямую реквизицию, а затем — в неприкрытый самочинный грабеж. Поскольку деньги империи обесценились, солдаты отказывались принимать их в качестве платы за службу, а государство, в свою очередь, не принимало денежную оплату налогов; реквизиция припасов по сути была сбором налога в натуральной форме — annona militaris. Имущие классы, которые раньше сами добивались почетных и требовавших денежных вложений городских магистратур, к которым их обязывало богатство, теперь делали все, чтобы избежать этих расходов, которые превратились в непосильную ношу. До нас дошли записи о людях, предлагавших две трети своего состояния, чтобы откупиться от исполнения магистратур.[19] Таким образом, военные добивались повышения своего статуса самыми отвратительными способами. Если солдат мог грабить мирного гражданина, если право собственности мало что значило по сравнению с разницей между человеком вооруженным и безоружным, если императоры не помогали своим гражданам защитить их поместья — или помогали, но лишь ценой разорения, в чем же был смысл социального статуса как такового? Гражданин мог писать (и писал) петиции наместникам и императорам, но помимо пустых обещаний от них было мало проку. Там, где вновь начинала функционировать администрация, должность наместника зачастую занимал полуграмотный солдат, который, без сомнения, делал что мог, но был по горло занят другими делами.[20]
Все больше становилось тех, кто взял заботу о своем благополучии в собственные руки; результат, как в свое время итоги беспорядочного взимания налогов и конфискаций, лишь усугубил кризис. Добавьте ко всем этим бедам страшную эпидемию чумы, которая в 250-е годы прокатилась от Северной Африки до Балкан, следуя за голодом в разоренных набегами регионах, — и станет ясно, почему жители империи прочно поверили в приближение конца света («Ибо народ поднимется против народа, и царство против царства. И будет голод, моры и землетрясения в различных местах»[21]). Христианские источники рисовали самые мрачные картины приближающегося падения Рима: Нерон, восставший из ада, двинется с Востока, сам Сатана придет во главе полчищ готов, и так далее. Невозможно даже с минимальной точностью оценить беды, обрушившиеся на жителей империи, а античные источники печально известны недостоверностью своей статистики. Чума распространилась достаточно широко, чтобы от нее умерли по меньшей мере два правителя: Тимесифей и Клавдий[22]. Еще больше смертей наверняка повлек за собой голод. Катастрофически уменьшилась обитаемая часть городов (к примеру, в Париже после эпидемии обитаемым оставался только остров Сите)[23], а многократные сетования на заброшенные сельскохозяйственные угодья не оставляют сомнений в том, что общая численность населения империи существенно понизилась — равно как и уровень жизни всех его слоев.
Наиболее распространенная реакция мирного населения на все эти несчастья выражается практически в единственном слове: бегство. Бегство от варваров, от чумы, от столкновения армий, от непосильных налогов, от грабежей солдат и чиновников, от принудительных повинностей — этот список напоминает монотонную молитву об избавлении. Находки археологов рассказывают одну и ту же мрачную повесть: обугленные фундаменты домов и вилл, множество зарытых кладов, владельцы которых так и не вернулись за своими деньгами. Стандартные вопросы, с которыми обращались к оракулу, свидетельствуют о том, что волновало людей в те годы: «Стану ли я нищим? Придется ли мне спасаться бегством? Поймают ли меня?»[24] Красноречиво иллюстрирует ситуацию отчаянный призыв к императору Филиппу Арабу, отправленный ему примерно в 245 году:
20
Различные аспекты кризиса рассматривают многие современные авторы; в первую очередь стоит назвать А. Alfoldi, La grande crise du monde romain au IIIe siede; Ch VI CAH; Die Gotenbewengen und die Aufgabe der Provinz Dacien. См. также W. Ensslin в САН; G. Pauly Wissowa, Real-Encyclopadie; A. H. M. Jones, The Anarchy, в Later Roman Empire; G. Walser и T. Pekary, Der Krise der römischer Reich; R. MacMullen, Roman Government's Response to Crisis. См. также Rostovtseff, Frank, Seeck, op. cit.
22
MacMullen, op. cit., Ch. 1. О чуме говорится в SHA, у Евсевия, Зосима, Зонары, Орозия и других.
23
После крупных вторжений в Галлию в 276―277 гг. О падении численности населения см. Boak Manpower Shortage.