Темная.
Мы хотели дальше пойти, но Полидор сказал, что мы должны тут остановиться. Потому что это не просто платан, а Тот Самый.
Тот Самый!
Под этим платаном дядя Геракл...
Ух, ты-ы-ы!
Долго мы платан этот смотрели. Оказывается, под ним Гидра лежала, а дядя Геракл с дядей Ификлом и Иолаем-племянником подкрались... А Гидра в пещеру убежала.
А они за ней!
Мы и в пещеру слазили, но тут же обратно вылезли. Темно! И Гидры там давно нет. Ее дядя Геракл убил.
Пока мы платан и пещеру смотрели, солнце уже вниз пошло. За холмы. И Полидор сказал. что нам поспешить нужно. Потому что тут живых гидр нет, они только в болоте живут. В Алкионии.
Алкиония – за лесом. Тут, оказывается, два болота есть. Алкиония – Дионисово болото. Он, Дионис, через него в Гадес спускается. Там какой-то «дромос» есть. А еще дальше за Зимним ручьем (Хеймарром по-здешнему) – Аидово болото. Там тоже «дромос», но уже самого Аида-Гадеса Подземного. Полидор сказал, что туда лучше не ходить. Особенно вечером.
Что ходить не надо – это понятно. А вот «дромос»...
(Полидор признался, что про «дромос» ему папа рассказал. Рассказал – и велел никому не передавать. Это – тайна.)
Мы с Капанидом ничего не сказали, но подумали. Если бы нам папы молчать велели, мы ни за что бы не проболтались. А Эвриал сказал, что «дромос» – это вход в гробницу. Он такое в Микенах видел. И у нас в Аргосе тоже. Когда его тетю хоронили.
Ну, тогда все понятно! Гадес – это гробница и есть. Для всех сразу. И нам сразу же дальше идти расхотелось.
Но – пошли!
– Только тихо! Пригнитесь!
Это – Полидор. Приказы отдает.
– Дальше не ходите – ноги промочите. Все! Ждем!
«Дальше» – это уже в болото. Мы на краю. Здесь мокро, под сандалиями чавкает. И воняет – в смысле, плохо пахнет.
– А когда?..
(Это Эвриал – который коричневый).
– Тихо, говорю! Скоро. Сейчас!
И действительно...
– Ой! (Ферсандр, кажется. А, может, и Эвриал.)
– Где?!! (это мы все)
– Тихо! Да вот же! Гидра!
Гидра?! Маленькая черная змейка... А вот и еще одна! И еще!
– Это что – гидра?
– Вот мелюзга глупая! Конечно, гидра! Они все такие.
Мы так огорчены, что даже не обижаемся на «мелюзгу». И это – гидры? Да это же просто змеи, у нас их возле Аргоса в каждом болоте навалом! Мелюзга, в общем.
Да как же так?
Смотреть дальше не захотелось. Тогда Полидор сказал, что пора назад идти. Мы и пошли.
Только сначала Полидор отдышался – он ведь толстый. Отдышался – и рассказал, что гидры тут, в Алкионии водятся.
Маленькие.
Оказывается, гидры – почти как змеи. Только змеи расти не умеют. А гидры умеют. Но они не всегда растут, а только если в море попадают. А в море они попадают, когда сильные дожди бывают, и болото разливается – до речки Фрикс. А речка в море впадает. Какие гидры до моря доплывают, те и растут.
А та гидра, что дядя Геракл убил, из моря выползла. Она по ночам ползала и овец кушала. И коз, и людей – кого встретит. Вот дядя Геракл ее и убил.
Значит, большие гидры все-таки есть?
Полидор сказал, что есть. В море. Если по берегу Фрикса идти, то как раз к морю выйдешь. А там – скала, на конскую голову похожая. Вот к той скале гидры и выплывают. Ночью. Иногда.
Они-то выплывают, но мы туда не пойдем. А не пойдем, потому что поздно. Поздно – и дядя Гиппомедонт запрещает. И вообще, к той скале ночью ходить нельзя.
И днем – тоже.
Тихо. Темно. За дверями – тоже тихо...
– Ну чего, Капанид, сбегаем?
Молчит, сопит.
Думает.
– Угу...
Это здесь тихо, а в зале до сих пор пируют. Но пируют как-то не так. И вина туда не носят, и флейтисток нет... И дядя Капаней не поет. Если бы пел – слышно было бы. До самой Лерны слышно!
– А тебе страшно?
Ну, как на такое отвечать, всем понятно!
– Да ни капельки!
– А Ферсандра возьмем?
Тут уж думать приходится вдвоем. Ферсандр – друг, но без папиного (в смысле, дяди Полиника) разрешения он и шагу не сделает.
– А мы... Мы только посмотрим. А если чего увидим – и его позовем.
– А дорогу ты помнишь?
Дорогу-то и я помню – вниз с холма, через священную рощу (это где платан Гидры) – а там вдоль берега Фрикса. До моря. Но странное дело, мне что-то не хочется идти. Живот, что ли, заболел?
– Ну, пошли, Тидид?
Ой, заболел. Бурчит! Но... Делать нечего – сам напросился.
– Пошли!
В сенях – темно. И во дворе темно. У сарая...