Что касается греческой мифологии, то тут ученому-те-ологу досталось от филолога. Одним из первых, кто попытался проникнуть на священную территорию был Крейцер7 в1810 году. Но Крейцер, который по натуре был неисправимым романтиком, позволил своему энтузиазму в проведении параллелей между Востоком и Западом затмить его другие предположения и игнорировать уникальность исходных материалов.
У Крейцера был Лобек.8 С выходом двух томов «Aglaophamus», теологическому подходу к изучению греческой религии был нанесен сокрушительный удар. И рационалисты победили. Какое-то время Ницше пытался ослабить их мертвую хватку. Но у Ницше был Виламовиц. Таким образом, в изучении греческой религии в первой половине XX века доминировали два человека. Оба были преданны идее филологического подхода с его кропотливым обращением с исходными текстами. Этими людьми были Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф и Мартин П. Нильсон. Несмотря на гордое заявление Виламовица, что он «думает только по-гречески», как раз Нильсон, великий шведский историк религии, оказался наименее подвержен внешним влияниям. Виламовиц начал работу над своим последним трудом по греческой религии, «Der Glaube der Hellenen», с тезиса «Die Gotter sind da!». И этому тезису он искренне пытался придерживаться, хотя, как показывает Отто в «Дионисе», старые рациональные пресуппозиции укоренились в нем слишком прочно, чтобы он смог от них полностью отказаться. Что касается Нильсона, то он продолжал стоять на своем и сопротивляться подходу Вальтера Ф. Отто до конца.9
По всей видимости, Отто совершил непростительный грех ереси. Используя все атрибуты науки — точное владение информацией источников, проницательность критического подхода, знание древней цивилизации во всех ее аспектах, — он написал то, что Гатри справедливо назвал «завещанием дионисийского культа»10 11 12.
Для этого он использовал методологию и модель, которая была бы предельно понятной многим досократикам с их интересом к первичным формам. Он настаивал на теологическом изучении культа, который до этого рассматривался лишь с исторической точки зрения.
Как и досократики, он вопрошал не столько сиг или quam ob гет, сколько unde, quomodo и qualis. Особенно quails'\ Более того, если вопрос сиг все же задавался, то он задавался скорее в форме cur in hoc loco, чем как cur deniquen. В основе исследования Отто лежит суждение о неизбежности и необходимости бога Диониса in illo tempore13, прибегая к термину Мирча Элиаде. Но то, почему он был неизбежен и необходим, так и не было поставлено под вопрос, так же, как и откуда и каким образом он появился.
Обязательство Отто отвечать на эти вопросы привело его к специфическому способу исследования источников. К ужасу эволюционистов, он собирал материалы, которые касались не только ранних периодов греческой истории, но и всего времени, которое прошло с момента первого упоминания о Дионисе и до поздних сведений о нем (скажем, в «Dionysiaca» Нонноса в 5 столетии нашей эры). Он полагал, вероятно, что следует исследовать все воплощения бога — как ранние, так и поздние. Конечно, не следует преуменьшать значение как ранних, так и поздних источников. Но можно усомниться в способности поздних источников (например, того же Нонноса) свидетельствовать об истинном проявлении древнего бога.
Касаемо отказа Отто от психологического и антропологического подходов к религии, причины кажутся очевидными. Большинство психологов и антропологов, за исключением Питера Шмидта, Юнга и Уильяма Джеймса, ограничили свои исследования описательным анализом психики человека и созданных им социальных институтов. В результате, они не могут рассказать много про Urformen14 15. Они рассматривают исследования первобытных форм как весьма бесполезное занятие. Как антропологи, так и психологи остаются заложниками собственной методологии. Психологи, которые утверждают, что Бог есть порождением души и в ней же «обитает», не смогут предоставить обширный анализ «внешних» божеств (например, Дионису). Представители сравнительной антропологии13, в силу того факта, что им нужно найти предельно общие знаменатели для человека в обществе, оказываются плохо подготовленными для того, чтобы иметь дело с отдельным уникальными случаями. Как раз к таким уникальным случаям и принадлежит явление бога Диониса. С другой стороны, Отто подчеркивает уникальность и экстернальность «бога, который является».
7
Георг Ф. Крейцер (Georg F. Creuzer), «Symbolik und Mythologie der alten Volker» (Лейпциг, 1810—1812).
8
Сюда можно также добавить и Германна. См. К. А. Лобек, «Aglaophamus» (Кенингсберг, 1829); Г. Германн, Ueber das Wesen und die Behandlung der Mythologie: ein Brief zu Herm Hofrath Creuzer (Лейпциг, 1819)
9
См. Мартин П. Нильссон, «Письма к профессору Ноку по поводу некоторых фундаментальных концептов науки и религии», написанные в 1947 году и переизданные во втором томе «Opuscula Selecta» (1960), с.345—382. Касательно мнения Нильсона об Отто как о пророке и теологе, см. Gnomon 11 (1938), с.177
11
cur
quam ob rem