Устанавливая доминацию двух цветов -- черного и белого -- Малевич освобождает пространство от сумасшествия цвета. Черный и белый выступают уже не просто как цвета, но как эпифании Абсолюта. С этого могла начаться эра художественного апофатизма. Человеческого (божественного?) покоя и совершенства. Одновременно: пустыни, в которой изгнание предмета станет приговором чувственному миру. Пустыни, которой страшился Ницше, заклиная: «горе тем, кто несет в себе пустыню». Воистину, человек страшится небытия.
Для Малевича современность выражалась не в «одержимости предметами», а в стремлении их изгнать. Световые пульсации, движение чистого цвета, -- но не суета нашего мира (!) -- занимали художника, освободившего пространство своих полотен от жалких подобий, скопированных форм, ветхих симулякров. Быть современным означало быть философом-супрематистом, одинаково равнодушным как к «предметному багажу земли», так и к обремененному им человеческому сознанию. Тот, кто называл себя «председателем мирового пространства», готовил своим искусством сознание к новому пространственному восприятию, в котором красота цвета больше не омрачалась предметностью.
В «Супрематическом зеркале» Малевич утверждает, что тот, кто познал Абсолют, познал нуль. Но сам он вышел за пределы нуля — к чистому творчеству, к супрематизму, — а значит, вышел за пределы Абсолюта. Малевич доказал, что художественный, творческий акт, наряду с актом религиозным, способен привести к Кайвалье214.
Метафизическим двойником супрематического квадрата была написанная в начале 17 века картина Роберта Фладда. Герметический философ назвал её «Великой Тьмой». «Что существовало до Творения? Некое первое состояние несформированной материи (materia prima), без размера или качества, не малое и не огромное, без свойств и склонностей, не движущееся и не покоящееся на месте. Парацельс называет таковое состояние Великой Тайной (Mysterium Magnum), о коей говорит как о несотворенной; другие утверждают, что сие и было первым Творением Божьим» (Robert Fludd).
Из Mysterium magnum возникли все формы, и все они вернутся в Mysterium magnum. (В Веданте Великая Тьма названа Парабрахманом).
Все последующие явления т. н. «черных квадратов» (от квадрата Берталя до «битвы негров» Альфонса Алле), представляющих интерес для узких специалистов, не имеют ни малейшего отношения к тьме, чьи манифестации мы наблюдаем на гравюре Фладда и полотне Малевича.
Супрематизм делился на три стадии: чёрную, красную и белую (1913-1918). Три цвета огня в «Чхандохья упанишадах»: черный — изначальная земля, красный — первоогонь, белый — первичные воды. Три гуны индуизма также символизированы этой цветовой триадой: тамас — черный, раджас — красный, саттва — белый. Здесь же мы можем упомянуть о трёх стадиях алхимического Делания (нигредо, альбедо, рубедо), но иерархия цвета, установленная Малевичем, меняла две последние стадии местами, заканчиваясь выходом в белое. (Интересно, что египтяне изображали глаз не с чёрным, а с белым зрачком). Первая стадия супрематизма представлена «черной геометрией» Малевича: «Черным квадратом», «Черным кругом» и «Черным крестом». Вторая (известная как «цветная») — «Красным квадратом» (на обороте картины написано «Женщина в двух измерениях»). И третья — «Белым квадратом».
214
Тема, красной нитью проходящая через все мои философские сочинения. В индуистской парадигме путь Kaivalya — это путь «персонифицированного Абсолюта», на котором не происходит полного растворения в Мировой Душе или Брахмане (в отличие от пути Samadhi). Это выход за пределы Абсолюта. В четвертой части «Майтраяна-упанишады» это выражено в следующей фразе: «Кто, зная это, почитает Брахмана этими тремя [способами], тот идет за пределы Брахмана к высшей божественности среди богов и достигает счастья — негибнущего, неизмеримого, свободного от страдания».