69 Гвидо Монтанор и Режимы Огня. URL: http://alchemy. ucoz. ru/publ/gvi-do_montanor_i_rezhimy_ognja/2-1-0-46 (дата обращения 12.12.2013) ях природы и самое важное — акцент на Огне как на энергии трансформации»51.
Профессор Гелдард полагал, что, отказавшись от активной политической карьеры в начале своего пути, Гераклит посвятил себя философским исследованиям, и обращался к алхимической традиции, в буквальном смысле «играя с огнем», чтобы исследовать таинства природы. Он учил: «Ищущие золото много земли перекапывают, а находят — мало». Ибо золото Философов находится не в земле.
В молодости Гераклит, подобно Сократу, признавал, что знает только то, что ничего не знает, а, повзрослев, стал говорить, что знает все. В то же время Гесиода, Пифагора, Ксенофана и Гекатея он считал всего лишь многознающими («многознание уму не научает»), а не мудрецами. В сочинении «Демодок», приписываемом Платону, встречается похожая мысль: «Философствование — не в том, чтобы стремиться к многознанию, а в чем-то другом, поскольку по-моему это предосудительно». На Пифагора Гераклит нападал больше, яростнее, чем на кого бы то ни было. Он обвинял его в мошенничестве, называл «изобретателем надувательств», понадергавшим из чужих сочинений массу сведений, которые «выдал за свою собственную мудрость». Почему ничего не знавший Гераклит стал знать все? Потому что был обожжен единым и вечно сущим Логосом, который даровал ему знание о том, что «все происходит через распрю», Эфесский мудрец познал Палемос как отца всего. Хрисипп в труде «О природе», соглашаясь с Гераклитом, пишет, что Война и Зевс — одно. Зевс и есть Палемос, и одних он делает богами («бессмертными людьми»), а других — людьми («смертными богами»).
Пифагорейский аполлонизм (Пифагорейская школа)
Ранее мы акцентировали, что Диоген Лаэртский говорил о двух началах, или истоках philosophia, одно из которых шло от Анаксимандра (Милетская школа), другое — от Пифагора (Италийская школа). В лице Пифагора мы встречаем уже не physikos, создавшего причудливое полотно античной натурфилософии, но мудреца, владевшего инициатическим знанием (по утверждению Генона), из скромности называвшего себя всего лишь «любителем мудрости». Той же скромностью отличался и другой мудрец — Сократ, который утверждал, что «знает только то, что ничего не знает»; подобно Пифагору, он также не оставил после себя никаких записей. Представление о философии Пифагора мы можем составить только благодаря записям его учеников, тогда как мудрость Сократа содержится в трудах его ученика Платона. Таким образом, в VI веке до н. э., который мы отметили как точку, с которой началось отдаление от бытия и сокрытие истины о Первоначале, продолжало существовать учение строго инициатического характера; связь с Традицией в подлинном смысле этого слова поддерживалась Пифагорейской школой, которая даже после своего исчезновения, в очередной раз возродилась в неопифагореизме (1 в. до н. э. — 3 в. н. э), пифагорейской философии эллинистического времени и времени Римской империи, оказавшей значительное влияние на философию неоплатоников.
Порфирий указывает на то, что Пифагора главным образом интересовала душа, и мы не только встречаем здесь теорию метемпсихоза, но и учение о «вечном возвращении», которое в XIX столетии станет одним из основополагающих элементов философии Фридриха Ницше. Вопрос, которым мы можем здесь задаться, волновал и Борхеса; в статье «Доктрина циклов» он пишет: «Мог ли эллинист Ницше не знать об этих своих «предшествен-
никах»? Мог ли Ницше — автор фрагментов о досократиках — не знать о доктрине, которую зубрили ученики Пифагора? Очень трудно верить этому и столь же бессмысленно. Действительно, на одной памятной странице Ницше указал точное место, где ему пришла в голову мысль о Вечном Возвращении: тропинка лесов Сильвапланы, недалеко от гигантской пирамидальной глыбы, в августовский полдень 1881 года — «в шести тысячах шагов от людей и эпохи». Это мгновение делает Ницше честь. «Бессмертное мгновение, — напишет он,— когда я замыслил Вечное Возвращение. С тех пор я его сторонник»52. В отличие от Анаксимандра с его физической теорией, предполагавшей родовое возвращение, Пифагор учил о возвращении иного рода.