Эпоха Любви есть эпоха царствия олимпийских богов, эпоха Распри — царствия титанов (Ф. Юнгер писал, что Титаны не знают любви). Превращения Сфайроса есть превращения Диониса, космическая мистерия разрывания и воссоединения, возникающая из Необходимости. Симпликий поясняет: «Есть Необходимость, оракул (рок) богов, древнее постановление, заверенное печатью, вечное, скрепленное пространными клятвами»67. С. Трубецкой пишет, что в поэме Парменида Необходимость явлена как та, кто стережет врата света и тьмы, она есть «истинная мать и царица мира и у обоих философов (Парменида и Эмпедокла) является каким-то сверхразумным роковым началом». Трубецкой также обращает внимание на слова самого Эмпедокла: «милосердная Любовь ненавидит нестерпимую Необходимость», но, тем не менее, она подчинена ей.
В эсхатологической трилогии Дмитрий Мережковский приводит страшные слова, начертанные на одной шумерийской дощечке: «Бога должно зaклaть». Ему вторит неоднократно цитированный нами Симпликий: «Все, один за другим, задрожали члены бога»68. Эйфорическая дрожь перед тотальным ужасом неотменимого разрыва, разделения Единого на множество. О какой клятве, скрепленной печатью, учили древние, трактуя слова Эмпедокла? О клятве божественной жертвы на пороге перехода к новому циклу, об обязательном и необходимом убиении Диониса, предназначенного в пищу голодным и мучимым жаждой Титанам? Вся тайна мира — в боге Дионисе.
Плутарх в трактате «О лице на Луне» прямо говорит о связи Распри с Титанами и Гигантами, восставшими на богов, поэтому наши ранние утверждения не были вольной интерпретацией учения Эмпедокла, и находят свои основания еще в трудах жреца Аполлона.
О себе (и на примере себя, обо всех нас) Эмпедокл говорил, что он родился в мире множества в результате того, что был отторгнут Ненавистью от Единого (Бога), в котором пребывал прежде. Души осуждены на то, чтобы быть оторванными от Единого и «сменять мучительные пути», т. е. переходить из тела в тело. Эмпедокл называл Ненависть демиургом этого космоса. Демиург не давал душам оставаться в Едином, он насильственно отъединял их от Бога и погружал в царство количества, делая «изгнанниками от Бога». Собирает души воедино только Любовь. Синезий («О провидении») пишет: «Установлен закон Фемиды, возглашающий душам: которая из них, прибыв на окраину бытия, сохранит свою природу и проживет незапятнанной, та по тому же самому пути востечет обратно и изольется в свой родной источник, и точно так же душам из другой группы, некоторым образом сорвавшихся со своей природы, суждено расположиться в потаенных глубинах, «где.. .Злосчастия»69.
...безрадостную страну,
Где Убийство и Злоба, и толпы иных Кер, Иссушающие Болезни, Гниение и Текучесть. (Попавшие туда?)
Блуждают во тьме по Лугу Злосчастия93.
Демокрит. Атомистская школа Абдер
Вторичная «подмена Начал»
Родившись в состоятельной семье, Демокрит, ученик Левкиппа, нашел верное применение своему наследству — он потратил его на бесчисленные путешествия (Египет, Аравия, Персия, Вавилон, Индия, Эфиопия), в процессе которых приобрел необходимый запас знаний; он был хорошо знаком со всеми фундаментальными трудами досократических мыслителей. Маковельский сообщает, что первыми учителями Демокрита были маги и халдеи, посланные царем Ксерксом в дом отца Демокрита, одного из самых богатых граждан Абдер.
С появлением Демокрита, представителя атомистской школы, материализм проникает в философию досократиков; отныне материя, которая становится предметом осмысления, более не является одухотворенной, стихийной, живой. Материя атомистов столь же отличалась от материи первых фисиологов, как свинец — от алхимического золота. В учении Демокрита отчетливо проступают следы мышления элеатов (что ничуть не удивительно, поскольку Левкипп был учеником Парменида и Зенона). По этому поводу С. Трубецкой замечает: «По словам Аристотеля, материалистическое учение было всего логичнее и основательнее обосновано и проведено Левкиппом и Демокритом, причем оно представляется естественно вытекающим из элейской метафизики. Элейцы отрицали множество и движение; сущее представлялось им единым и неподвижным в силу необходимости, ибо ни движение, ни множество вещей невоз-